"Демоны со свастикой. Черные маги третьего рейха" - читать интересную книгу автора (Кранц Ганс-Ульрих фон)

Ночная чертовщина продолжается

Утро было хмурым, крошечные капли дождя висели в воздухе — словно и не падали, без всякого движения. Надо было продолжать работу с документами, но я чувствовал себя совершенно больным и разбитым. Из головы не выходила багровая фигура, особенно последние слова насчет «первого раза». Сон был настолько отчетлив, какой порой не бывает и реальность, — и значит ли это, что будет и «второй раз»? И хотя я всегда отличался здравомыслием и никогда — суеверием или излишней экзальтированностью, весь день мне было не по себе.

Обычно я сплю без снов или же мне снится детство. К вечеру того дня я был настолько вымотан, что ожидал провести ночь в невыносимых попытках перестать ворочаться в душной постели и уснуть. Но только я закрыл глаза, повторяя себе, что сны — это всего лишь сны, и ничего более, как тут же провалился вниз. То есть упал на тот же самый пол из грязного песчаника в том же самом коридоре.

«Вот и второй раз», — подумал я, повинуясь инстинкту исследователя, который, к счастью, не оставил меня и во сне. В конце концов я решил выяснить, что это за место и что здесь происходит. Раз уж мое подсознание вновь забрасывает меня сюда, с этим нужно что-то делать, черт возьми! Может, оно хочет мне что-то сказать? Я не верил в вещие сны, но в пользу сновидений верил.

В любом случае следовало действовать уже более основательно, а не просто стоять и озираться по сторонам. Поскольку все двери были похожи одна на другую, поэтому ту, из которой в прошлый раз вышла фигура, я, конечно же, не запомнил. Пришлось открыть первую наугад. Я потянул дверь на себя, и она подалась на удивление легко, а вот за ней…

За дверью была очень старая, но ровная и плотная кирпичная кладка. Такая, что сквозь нее и мышь бы не пролезла. За второй дверью оказалось то же самое. И за третьей. И за всеми другими, которые я открыл, а всего их было не больше полутора десятка. Я был замурован в этом коридоре без воздуха и выхода. Оставалось только перевести дух и попытаться вспомнить еще раз ту из дверей, в проеме которой я видел фигуру.

И все-таки здесь было что-то еще. К ощущению того, что я в коридоре не один, я привык почти сразу. Темное нечто каждый раз оказывалось за моей спиной, в какую сторону бы я ни поворачивался, и я бросил попытки выяснить, что это. Нечто меня не трогало — просто наблюдало. Я немного посидел на полу, придавившись спиной к одной из дверей и пытаясь припомнить, не читал ли я где-нибудь о подобных ситуациях. Становилось холодно. Время не двигалось, словно снова в ожидании чего-то. Я подумал о том, что могло бы быть за каждой дверью, не будь там ровного ряда грязно-белых кирпичей. И вдруг мне отчетливо захотелось найти это место, которое скрывала кладка, найти вход и войти. И тогда дверь за моей спиной начала подаваться… я едва не упал назад.

Вскочив, я смотрел, как дверь медленно открывается внутрь, в зал, настолько огромный, что его стены и потолок терялись в темноте. Неподалеку от двери, в центре зала, стоял довольно большой каменный стол, похожий на жертвенник. Рядом со столом, в углублениях пола, горел неестественно багровый огонь, а вокруг него безмолвно стояли десятки высоких сутулых фигур со скрещенными на груди руками. Фигуры были закутаны в ободранные плащи с капюшонами — и все они были точь-в-точь, как посетитель моего первого сна.

Я скорее сделал шаг вперед, переступая через порог. Послышалось пение, однообразное, на высокой ноте, видимо, на латыни. «Посвящение тебя, — пели голоса. — Сегодня, завтра и навечно, здесь, там и везде». Я приблизился к жертвеннику уже настолько близко, что видел искры, вылетающие по его краям, где языки пламени лизали грубый песчаник — стенки широкого углубления, состоящего из нескольких полос, складывавшихся… в огромную свастику. Пол и стены, которые я видел, были испещрены знаками, рунами, отдельными символами и целыми строками, которые я не мог прочитать. Огонь притягивал меня, манил подойти все ближе и ближе, прикоснуться к нему, сгореть в нем… Я протянул руку к огню и коснулся его. В первое мгновение я не ощутил никакой боли, а потом голова моя словно взорвалась изнутри и я потерял сознание…

…На следующий день я чувствовал себя еще хуже, чем накануне. Впрочем, никакой лихорадки или других признаков болезни у меня не было. Наверное, стоило показаться врачу, но, как назло, неотложные дела удерживали меня дома — нужно было согласовать детали одного довольно крупного контракта. Я прорабатывал документ, страница за страницей, но мысли мои были далеко. С ужасом я ждал вечера… Впрочем, совершенно напрасно. В ту ночь мне ничего не приснилось, и спал я отлично. То же самое было еще две ночи. Я немного оправился и стал чувствовать себя гораздо лучше, успокоившись и полагая, что эти сны были вызваны кратковременным переутомлением, пылью от документов, в которых я рылся, и чрезмерной работой за компьютером.

Однако в один из самых обычных дней я имел неосторожность задремать после обеда. Старею, черт возьми! Не подозревая ничего дурного, я подошел к любимому дивану, откинулся на подушки… и тут же оказался лежащим на полу в том огромном зале, в котором я потерял сознание, обжегшись о жертвенник. Надо мной стояла темная сутулая фигура в плаще с капюшоном. В одной руке у нее был короткий кривой нож, другая была обнажена по локоть. Меня мутило, голова нещадно кружилась — как после самого настоящего удара о камни головой. Человек приложил кривой нож к венам на своей руке и полоснул. На меня потекла кровь. Другие фигуры продолжали петь хором высокими голосами, но уже на неизвестном мне языке, мерно раскачиваясь и приближаясь к нам. Завороженный таинственностью и величием этой сцены, я не мог даже шелохнуться. Неведомые темные существа выходили из всех теней, отделялись от стен, вставая за спиной людей в плащах.

— Чистая кровь великой нации. И теперь ты один из нас, — прошелестел склонившийся надо мною человек. — Ты один из нас, и отныне ты будешь думать, говорить и делать только то, что угодно Великому Темному Мессии. У тебя больше нет своей жизни, нет своих дел, нет ничего, что не служило бы Великому. Возьми. Это тебе — вместо отца и матери, вместо проклятия и благословения. Помни, что это часть Великого Мессии. И если Ему потребуется, именно этим ты отсечешь свою душу и отдашь Ему. Зиг!

С этими словами он вложил мне в руку небольшой остроугольный шероховатый предмет. Я схватил его и сжал, боясь выпустить из рук, боясь хоть на секунду расстаться с этой вещью, которая отныне значила для меня все. Я был полностью захвачен тем, что увидел и услышал. И вопреки всякому здравому смыслу был счастлив осознавать себя отныне частью этой великой и грозной темной силы, которой — еще не сейчас, но очень скоро — понадобятся все мои силы, вся моя жизнь. И я отдам их ей без малейших колебаний. Я буду подчиняться любым словам Великого Мессии и защищать его до последней капли крови. Я испытывал несказанное счастье и воодушевление, все крепче и крепче сжимая в руке небольшой остроугольный предмет, на ощупь больше всего напоминавший отточенный морем прибрежный камень. Огонь постепенно затухал, и фигуры, отходя все дальше от меня, растворялись в темноте стен.