"Оноре де Бальзак. Урсула Мируэ" - читать интересную книгу автора

Оноре де Бальзак

Урсула Мируэ

(пер. В. А. Мильчина)

Мадемуазель Софи Сюрвиль[1]

С истинным наслаждением, милая племянница, посвящаю я тебе эту
книгу, сюжет и отделка которой удостоились твоей похвалы - а похвала юной
девушки, не знакомой с жизнью света и верной всем тем благородным правилам,
что внушены религией, дорогого стоит. С вами, девушками, шутки плохи, ибо
вам потребны книги чистые, как ваша душа, а прочие книги вам читать не
подобает, как не подобает вам и видеть Общество без прикрас. Тем больше
оснований для гордости у автора, сумевшего вам понравиться. Дай Бог, чтобы
привязанность ко мне не обманула тебя! Кто же вынесет моему детищу
окончательный приговор? Будущее, которое ты, надеюсь, увидишь и до которого,
возможно, не доживет твой дядя.

Бальзак.


Часть первая
НАСЛЕДНИКИ В ТРЕВОГЕ

Всякий, кто въезжает в Немур[2] со стороны Парижа, пересекает Луэнский
канал, берега которого служат этому прелестному городку естественной
оградой, а горожанам - живописным местом для прогулок. К несчастью, после
1830 года дома начали расти уже и за мостом. Если так будет продолжаться и
дальше, город в конце концов утратит свое неповторимое очарование. Однако в
1829 году обочины дороги еще не были застроены, и почтмейстеру, высокому
толстяку лет шестидесяти, обосновавшемуся однажды утром на самой середине
моста, открывался превосходный вид на то, что на языке его ремесла именуется
"лентой". Сентябрь сверкал всеми своими красками, над полями и дорогой плыл
горячий воздух, на небе, ярко-синем даже у самого горизонта, не было ни
единого облачка - верный признак крайней разреженности воздуха. Солнце
сильно слепило глаза, и Миноре-Левро - так звали почтмейстера - приходилось
прикладывать руку козырьком ко лбу. Он нетерпеливо переводил взгляд с
поросших отавой прелестных лугов, расстилавшихся справа от дороги, на
лесистые холмы, тянувшиеся слева до самого Бурона. Он вслушивался в топот
копыт своих собственных лошадей и в щелканье кнутов своих собственных
кучеров - эхо, отражаясь от холмов, доносило ему обо всем, что происходило в
долине Луэна. Кого, кроме почтмейстера, не умиротворило бы созерцание
долины, где пасутся стада, словно сошедшие с полотен Пауля Поттера[3], неба,
словно написанного Рафаэлем, и окаймленного деревьями канала, достойного
кисти Хоббемы[4]? Тот, кто бывал в Немуре, знает, что природа там не менее
прекрасна, чем искусство, призванное одухотворять ее: немурскии пейзаж
исполнен глубокого содержания и пробуждает мысль. Однако при виде
Миноре-Левро художник забыл бы о пейзаже и бросился рисовать портрет этого
буржуа: настолько своеобычен он был в своей заурядности. Представьте себе