"Оноре де Бальзак. Серафита" - читать интересную книгу автора

ободренного купанием, у Минны остались лишь воспоминания о невыносимых
страданиях, снятых этим ласковым дыханием, мгновенно охватившим все ее тело
и утопившим ее в бальзамических ароматах.
- Да кто же ты? - произнесла она с чувством какого-то восторженного
ужаса. - Впрочем, я знаю - ты моя жизнь. Как можешь ты смотреть в эту
бездну, не падая в нее? - повторила она через несколько мгновений.
Серафитус оставил прижавшуюся к скале Минну и, словно тень, подошел к
краю площадки, вперил свой взор в глубь фьорда, как бы бросая вызов его
зияющим глубинам, - неподвижный, бледный и невозмутимый, как мраморная
статуя: бездна над бездной.
- Серафитус, если ты любишь меня, вернись! - вскрикнула девушка. -
Рискуя собой, ты снова заставляешь меня страдать. Кто же ты, если в столь
юном возрасте обладаешь такой сверхчеловеческой силой? - спрашивала она,
снова оказавшись в его руках.
- Но ведь и ты, - ответил Серафитус, - без страха разглядываешь куда
более необъятные пространства.
И, подняв палец, это странное существо указало Минне на голубой ореол,
нарисованный облаками: в самом деле, над ними оставалось чистое
пространство, в котором в силу еще не объясненных атмосферных законов звезды
были видны даже днем.
- Ничего общего! - с улыбкой возразила Минна.
- Ты права, - отозвался Серафитус, - мы рождены, чтобы стремиться в
небо. Родина, как лицо матери, никогда не пугает дитя.
Голос Серафитуса отозвался в глубине души ставшей вдруг безмолвной
спутницы.
- Пошли! - снова позвал он.
И они опять помчались по узким тропкам вдоль горы, проглатывая
пространство, перелетая с одной высоты на другую, с гребня на гребень, со
скоростью арабского скакуна - птицы пустыни. В несколько мгновений они
добрались до пестрого ковра из трав и цветов, на который еще никому не
доводилось ступать.
- Какой красивый "солер"! - воскликнула Минна, назвав луг его подлинным
именем. - Но откуда он здесь, на такой высоте?
- Действительно, здесь заканчивается растительность норвежской флоры, -
сказал Серафитус. - Если и встречаются кое-какие травы и цветы, то только
потому, что эта скала защищает их от полярного холода. Минна, - сказал он,
срывая цветок, - возьми это единственное в своем роде, нежное, еще неведомое
человеку создание, спрячь его на груди и сохрани на память о единственном в
твоей жизни рассвете на горном "солере"! Ведь у тебя больше не будет
проводника, способного привести тебя сюда.
Он протянул ей необычное растение, которое его орлиный взгляд высмотрел
среди бесстебельной смолевки и камнеломки, - настоящее чудо, распустившееся
под дыханием ангелов. С детской поспешностью Минна схватила
прозрачно-зеленый с изумрудным блеском пучок из маленьких листиков,
свернутых в рожок, в глубине они были светло-коричневыми, но постепенно, от
оттенка к оттенку, кончики листочков с необыкновенно изящным резным узором
становились зелеными. Листочки были так сжаты, что казались слившимися друг
с другом, вместе они составляли пучок красивых розеток. То там, то здесь на
этом ковре вспыхивали белые звезды, окаймленные золотой ниточкой, из розеток
выступали пурпурные тычинки без пестика. И наконец, нестойкий и дикий