"Оноре де Бальзак. Второй силуэт женщины" - читать интересную книгу автора

Оноре де Бальзак

Второй силуэт женщины

(пер. Н. А. Коган)

Леону Гозлану[3]!" - "Кто эта маленькая женщина, вся в бриллиантах?" -
или бросят несколько язвительных замечаний, одним доставляющих мимолетное
удовольствие, а других глубоко ранящих, - группы приглашенных постепенно
редеют, посторонние разъезжаются, свечи догорают в розетках. Тогда хозяйка
дома удерживает несколько артистов, весельчаков, друзей, говоря:
"Оставайтесь. Мы поужинаем в тесном кругу". Все собираются в маленькой
гостиной. Начинается второй и уже настоящий званый вечер, где, как в прежние
времена, каждый внимателен друг к другу. Беседа становится общей, тут
поневоле делаешься остроумным и принимаешь участие в общем оживлении; все
выступает ярче, чванливость, которая в обществе иной раз омрачает и самые
прекрасные лица, сменяется искренним смехом. Словом, веселье начинается
только после того, как кончится раут. Раут, этот надменный парад роскоши,
этот церемониальный марш самомнения, является одною из тех английских
выдумок, которые стремятся обратить в машину и другие нации. Англия хочет,
чтобы весь мир скучал, как она, и не меньше, чем она. Таким образом, в
некоторых домах Франции этот второй вечер выливается в радостный протест
былого духа нашей жизнерадостной страны. Но, к сожалению, мало кто
протестует, и причина этому проста: званые ужины стали теперь редки потому,
что ни при каком режиме не бывало так мало людей обеспеченных, утвердившихся
и достигших прочного положения, как в царствование Луи-Филиппа, когда
революция возродилась легально. Все стремятся к какой-нибудь цели или
торопятся разбогатеть. Время, говорят, теперь стало дороже денег, и никто не
имеет возможности с чудесной расточительностью тратить его, возвращаясь
домой под утро и вставая за полдень. Поэтому поздние ужины бывают лишь у
женщин богатых, которым под силу иметь открытый дом. С июля 1830 года такие
женщины в Париже наперечет. Несмотря на молчаливую оппозицию Сен-Жерменского
предместья, две-три женщины - среди них маркиза д"Эспар и мадемуазель де
Туш[6]; здесь вас поймут, и вы не рискуете, поставив ставку золотом,
выиграть ломаный грош. Здесь, наконец, коварная откровенность, легкая
болтовня и глубокие наблюдения сливаются в живой разговор, который струится,
кружится, прихотливо меняет течение и оттенки при каждой фразе. Оживленная
критика, рассуждения и сжатые рассказы сменяют друг друга. Здесь говорят и
слушают, вопрошают взглядом и на лице читают ответ. Словом, здесь во всем
блещет ум, все полно мысли. Никогда еще меня так не пленяла сила[7] удачно
задуманного и умело примененного слова, этого орудия актера и
повествователя. И не я один подпал под власть этого волшебства, - мы все
провели прелестный вечер. Беседа, превратившаяся в повествование, повлекла
за собой любопытные признания, наброски портретов, картины безрассудств; эту
восхитительную импровизацию, полную естественности, свежести, прихотливости
и лукавства, передать невозможно. Но, быть может, вы хоть отчасти поймете
очарование настоящего французского званого вечера - в тот его момент, когда
самая приятная непринужденность заставляет каждого забыть о своих корыстных
интересах, о честолюбии или, если вам угодно, о своих притязаниях.
Около двух часов ночи, когда ужин подходил к концу, за столом