"Оноре де Бальзак. Банкирский дом Нусингена" - читать интересную книгу автора

останавливать ни одного из своих разумных порывов словами: "А деньги?";
обновлять, по желанию, розовые кисточки на челках трех своих чистокровных
лошадей и всегда иметь свежую подкладку на собственной шляпе, - то все они,
и даже такие выдающиеся люди, как мы с вами, сказали бы в один голос, что
это - еще неполное счастье, что это - церковь Мадлен без алтаря, что нужно
любить и быть любимым, или любить, но не быть любимым, или быть любимым, но
не любить, или иметь возможность любить кого угодно и как угодно. Перейдем
же к счастью духовному.
Когда в январе 1823 года, прекрасно устроив свои дела, Годфруа освоился
и пустил корни в различных кругах парижского общества, которые ему нравилось
посещать, он ощутил необходимость найти прибежище под сенью дамского
зонтика, иметь право жаловаться на жестокосердие какой-нибудь светской
женщины, а не жевать хвостик розы, купленной за десять су у мадам Прево,
подобно юнцам, которые пищат в коридорах Оперы, словно цыплята в клетке.
Словом, он решил посвятить свои чувства, свои помыслы и стремления женщине.
Женщина! Ах! Женщина! Сперва у него явилась нелепая мысль обзавестись
несчастной любовью, и он увивался некоторое время вокруг своей прелестной
кузины госпожи д'Эглемон, не замечая, что некий дипломат уже протанцевал с
ней вальс из "Фауста". 1825 год прошел в поисках, попытках и бесплодном
кокетстве. Требуемый предмет любви не находился. Пылкая страсть стала ныне
большой редкостью. В то время в области нравов воздвигалось не меньше
баррикад, чем на улицах. Воистину, братья мои, неприлично добирается и до
нас! Так как нас упрекают в том, что мы вторгаемся в область
художников-портретистов, аукционистов и модисток, я избавлю вас от описания
особы, в которой Годфруа узнал свою суженую. Возраст - девятнадцать лет;
рост - метр пятьдесят сантиметров; волосы - белокурые; брови - idem[5];
глаза - голубые, лоб обыкновенный, нос - с горбинкой, рот - маленький,
подбородок - короткий и слегка выдающийся вперед, лицо - овальное; особых
примет не имеется. Таков паспорт любимого существа. Не будьте
требовательней, чем полиция, господа мэры французских городов и общин,
жандармы и прочие власти предержащие. Короче говоря, то был известный вам
штамп нынешних Венер Медицейских. В первый же раз, как Годфруа явился к
госпоже де Нусинген, пригласившей его на один из своих балов, которыми она
без особого труда завоевала себе известность, он увидел во время кадрили
существо, достойное любви, и был пленен этой фигуркой в сто пятьдесят
сантиметров. Пушистые белокурые волосы ниспадали легкими каскадами, обрамляя
личико, наивное и свежее, как у наяды, выставившей носик в хрустальное
оконце своего ручья, чтобы полюбоваться весенними цветами. (Это наш новый
стиль: фразы тянутся, как макароны, которые нам только что подавали.) Для
описания ее бровей - да простит нам префектура полиции - нежному Парни[6]
потребовалось бы целых шесть стихов, и сей игривый поэт галантнейшим образом
сравнил бы их с луком Купидона, не преминув отметить, что под бровями
таились стрелы, хотя и без острых наконечников, ибо и сейчас еще в моде то
выражение овечьей кротости, с которым госпожа де Лавальер на каминных
экранах свидетельствует свою нежность перед богом, не получив возможности
засвидетельствовать ее перед нотариусом. Знаете ли вы, какое действие
производят белокурые волосы и голубые глаза в сочетании с томным, полным
неги, но благопристойным танцем? Юная блондинка не разит вас дерзко в
сердце, подобно брюнеткам, которые своим взглядом, кажется, так и говорят
вам на манер испанского нищего: "Кошелек или жизнь! Пять франков или полное