"Оноре де Бальзак. Первые шаги в жизни" - читать интересную книгу автора

втиснуты в карету; когда же пассажиров сидит по три на скамье, они то и дело
стукаются друг о дружку, а при сильных толчках на ухабистой дороге могут
пострадать их шляпы, ударившись о верх экипажа. На передке имелись широкие
деревянные козлы, предназначенные для Пьеротена; рядом с ним могло усесться
еще три пассажира: таких пассажиров, как известно, называют "зайцами".
Случалось, что Пьеротен брал на козлы и четырех "зайцев", а сам тогда
примащивался сбоку на чем-то вроде ящика, приделанного снизу к кузову и
наполненного соломой или такими посылками, в которые "зайцы" могли без
опаски упираться ногами. По верху кузова, выкрашенного в желтый цвет, шла
ярко-синяя полоса, на которой серебристо-белыми буквами значилось с обеих
сторон кареты: "Лиль-Адан - Париж", а сзади: "Лиль-аданская контора". Наши
потомки очень ошибутся, если подумают, что эта карета перевозила никак не
больше тринадцати пассажиров, вместе с Пьеротеном; в исключительных случаях
она вмещала еще троих в квадратном отделении, покрытом брезентом ч
предназначенном для чемоданов, ящиков и посылок; но предусмотрительный
Пьеротен пускал туда только постоянных клиентов, да и то проехав городскую
заставу. Обитателям "курятника", как прозвали возницы эту часть экипажа,
приходилось вылезать перед каждой деревней, где стоял полицейский пост.
Перегрузка, воспрещенная законом, заботящимся о безопасности пассажиров,
бывала в таких случаях слишком явной, и полицейские, хоть и водившие дружбу
с Пьеротеном, никак не могли бы увильнуть от составления протокола на такое
нарушение правил. Случалось, что в субботу вечером или в понедельник утром
колымага Пьеротена доставляла по назначению и пятнадцать пассажиров, но в
таких случаях он давал в подмогу своей большой престарелой кляче, по имени
Рыжий, помощницу: лошадку ростом с пони, которую он превозносил до небес.
Эта кобылка, прозванная Козочкой, ела мало, бежала резво, не зная устали, и
Пьеротен ценил ее на вес золота.
- Жена нипочем не променяет ее на рыжего дармоеда! - говаривал
Пьеротен, когда кто-либо из пассажиров подтрунивал над его
"микроскопической" лошадкой.
Вторая карета в отличие от первой была на четырех колесах. Экипаж этот,
весьма своеобразного устройства, именовался четырехколесной каретой и вмещал
семнадцать пассажиров, хотя был рассчитан только на четырнадцать. Он так
грохотал, что, когда выезжал из лесу на склон холма и спускался в долину, в
Лиль-Адане уже говорили: "Пьеротен едет!" Карета внутри была разделена на
два отделения. В первом, так называемом внутреннем, умещалось шесть
пассажиров на двух скамейках; второе - так называемые "наружные места" --
находилось спереди и напоминало кабриолет. Это отделение закрывалось
стеклянной дверцей, чрезвычайно неудобной и нелепой, описание которой заняло
бы слишком много времени и потому было бы здесь неуместно. На верху кареты
был еще крытый империал, куда Пьеротен втискивал шесть пассажиров; империал
прикрывался кожаною полостью. Сам Пьеротен сидел на почти невидимых козлах,
прилаженных под дверцей наружных мест. Лиль-аданский возница платил налог,
коим облагаются дилижансы, только за "кукушку", зарегистрированную в
качестве шестиместной кареты, а когда пользовался четырехколесной каретой,
всякий раз выправлял на нее особое пропускное свидетельство. В наши дни это
может показаться странным, но вначале общественные кареты облагались
пошлиной как-то нерешительно, и их хозяева имели возможность заниматься
безобидным надувательством и радовались, когда им удавалось, как они
выражались, "натянуть нос" чиновникам. Понемногу прожорливый фиск сделался