"Оноре де Бальзак. Прощенный Мельмот" - читать интересную книгу автора

незнакомца взялся за свое перо.
"Тысяча чертей! Все ли я предусмотрел? - проносилось у него в голове,
когда он шел по Гентскому бульвару.- Посмотрим! Два свободных дня,
воскресенье и понедельник; потом день сомнений, прежде чем начнут
поиски,таким образом, у меня сроку три дня и четыре ночи. Я запасся двумя
паспортами и двумя различными костюмами, в которых трудно будет меня
узнать,- разве этого не достаточно, чтобы сбить с толку самых ловких
полицейских? Получу в Лондоне миллион во вторник утром, когда еще не
возникнет ни малейшего подозрения. Свои здешние долги перевожу на своих
кредиторов, которые надпишут "погашено",- и остаток своих дней проведу
счастливо в Италии, под именем графа Ферраро: ведь я единственный свидетель
смерти этого несчастного полковника в Зембинских болотах, я его шкуру и
надену... Тысяча чертей! если я потащу за собой эту женщину, она может меня
выдать! Мне, старому вояке, волочиться за юбкой, прилипать к бабе!.. к чему
брать ее с собой? Нужно ее бросить. Да, на это у меня хватит духу. Но знаю я
себя, такой я дурак, что опять к ней вернусь. Акилину никто ведь не знает.
Взять ее с собой? или не брать?"
- Ты ее не возьмешь! - произнес голос, потрясший его до глубины души.
Резким движением Кастанье обернулся и увидел англичанина.
- Э! сюда сам чорт сует свой нос! -воскликнул кассир вслух.
Мельмот уже обогнал свою жертву. Хотя первым движением Кастанье было
потребовать к ответу человека, до такой степени читавшего у него в душе, все
же в нем боролось столько противоречивых чувств, что в результате возникла
какая-то внезапная инертность; и он пошел дальше, снова испытывая ту
умственную лихорадку, которая так естественно возникает у человека,
поддавшегося страсти настолько, чтобы совершить преступление, но
недостаточно сильного, чтобы потом справиться с жестокой тревогой. Вот
почему, уже собираясь пожинать плоды преступления, наполовину совершенного,
Кастанье колебался, доканчивать ли ему начатое дело, как это и бывает у
людей половинчатых, в одинаковой степени то сильных, то слабых, которых
можно склонить к преступлению и удержать от него, в зависимости от самых
ничтожных обстоятельств. Среди множества людей, набранных Наполеоном в свои
войска, встречалось немало таких, которые, подобно Кастанье, на поле битвы
были мужественны физически, но вместе с тем лишены были духовного мужества,
при котором человек столь же велик в преступлении, сколь велики бывают люди
в подвигах добродетели. Аккредитив был написан так, что Кастанье, приехав в
Лондон, получил бы двадцать пять тысяч фунтов стерлингов у Уотскильдена -
корреспондента Нусингена,- уже уведомленного о платеже самим бароном; каюта
на имя графа Ферраро была случайным лондонским агентом заранее заказана на
корабле, перевозившем богатое английское семейство из Портсмута в Италию.
Предусмотрены были малейшие обстоятельства, Кастанье так устроил, что, пока
он плыл бы по морю, искать его стали бы одновременно и в Бельгии и в
Швейцарии. А потом, когда Нусинген напал бы на его след, кассир доехал бы
уже до Неаполя, где рассчитывал жить под чужим именем, замаскировавшись до
такой степени, что даже изменил бы лицо и подделал на нем при помощи кислот
следы оспы. Все эти меры предосторожности обеспечивали, казалось, полную
безнаказанность, но совесть его мучила. Он боялся. Давно уже ведя тихую и
покойную жизнь, он очистился от солдафонских привычек. Он был еще честен и
пачкался теперь неохотно. Итак, последний раз он отдавался воздействию своей
доброй натуры, еще сопротивлявшейся в нем.