"Оноре де Бальзак. Прощенный Мельмот" - читать интересную книгу автора

"Ба! - подумал он на углу бульвара и улицы Монмартр,- вечером после
спектакля фиакр отвезет меня в Версаль. Почтовая карета ожидает меня у моего
прежнего вахмистра, который сохранит тайну моего отъезда даже перед дюжиной
солдат, готовых его расстрелять, если он откажется ответить. Итак, против
меня ни одного шанса. Возьму с собой малютку мою Наки и уеду!"
- Не уедешь! - сказал ему англичанин, от странного голоса которого вся
кровь прилила к сердцу кассира.
Мельмот сел в ожидавшее его тильбюри и умчался так быстро, что Кастанье
еще не успел прийти в себя и не подумал задержать тайного своего врага, а
тот уже в ста шагах несся крупной рысью по проезду Монмартрского бульвара.
"Однако, честное слово, со мной происходит нечто
сверхъестественное!"- решил Кастанье.- Будь я таким дураком, что верил бы в
бога, я подумал бы, что он велел святому Михаилу следовать за мной по пятам.
Может быть, дьявол и полиция позволяют мне все проделывать, чтобы вовремя
меня схватить. Виданное ли дело! Да ну, все это чепуха..."
Кастанье направился по улице Фобур-Монмартр, замедляя шаг по мере того,
как приближался к улице Рише. Там, в новом доме, в третьем этаже корпуса,
обращенного к садам, жила девушка, известная по соседству под именем г-жи де
Лагард, невольно оказавшаяся причиной преступления, совершенного Кастанье.
Чтобы объяснить этот факт и окончательно обрисовать переживаемый кассиром
кризис, необходимо вкратце сообщить о некоторых обстоятельствах прежней ее
жизни.
Госпожа де Лагард, скрывавшая настоящее свое имя от всех, даже от
Кастанье, выдавала себя за пьемонтку. Она была из числа девушек, вынужденных
- то ли глубочайшей нищетой, то ли безработицей или страхом смерти, а
нередко - изменой первого возлюбленного,- взяться за ремесло, которым
большинство из них занимается с отвращением, многие - беспечно, некоторые -
подчиняясь требованиям своей натуры. Когда она, шестнадцати лет от роду,
прекрасная и чистая, как мадонна, готова была броситься в пучину парижской
проституции, она встретила Кастанье. Настолько неказистый, что рассчитывать
на успех в свете ему не приходилось, утомленный шатаньем по бульварам в
поисках любовных побед, что покупаются за деньги, отставной драгун уже давно
желал ввести некоторый порядок в свое беспутство. Его поразила красота
бедной девчушки, случаем брошенной ему в объятия, и он решил спасти ее от
порока, но себе на пользу, с целью не менее эгоистической, чем
благотворительной, как то нередко бывает и у самых лучших людей. Природные
склонности могут быть хорошими, общественный строй к ним добавляет злые,
отсюда происходит та смешанность в намерениях, к которым судья должен
отнестись снисходительно. У Кастанье хватило ума настолько, чтобы схитрить,
когда дело шло об его интересах. Так вот он и решился на филантропию без
риска и прежде всего сделал девушку своей любовницей.
"Эге! Как бы овечка не поджарила меня, старого волка,- сказал он себе
на солдатском жаргоне.- Дядюшка Кастанье, собираясь устраивать свой домашний
очаг, произведи-ка сначала разведку насчет нравственных устоев девчонки,
разузнай, привязчива ли она!"
В первый год их связи, незаконной, но ставившей пьемонтку в положение,
наименее порицаемое изо всех тех, которые общество клеймит своим презрением,
она взяла себе боевую кличку Акилина - имя одной из героинь "Спасенной
Венеции", случайно прочитанной ею английской трагедии. Ей казалось, что она
схожа с этой куртизанкой, то ли ранним развитием чувств, уже напоминавших о