"Мэри Бэлоу. Просто незабываемая " - читать интересную книгу автора

дама средних лет. Но он ошибся. Теперь, когда она перестала хмуриться,
кривиться и щуриться от блеска снега, он увидел, что ей, должно быть, около
двадцати пяти лет. Ей наверняка еще не было двадцати восьми, как ему.
И тем не менее она была мегерой.
Она казалась худой или просто очень хрупкой - трудно было сказать,
потому что ее фигуру скрывала бесформенная зимняя накидка. Но у девушки были
тонкие запястья и длинные изящные пальцы - он обратил на них внимание, когда
она брала у него из руки свою муфту. Ее узкое лицо с высокими скулами имело
слабый оливковый оттенок, кроме покрасневшего кончика носа. Все это вместе с
очень темными глазами, темными ресницами и темными волосами приводило к
заключению, что в ее жилах течет южная кровь - возможно, итальянская и
определенно средиземноморская. Этим объяснялся и ее характер. Под шляпой он
смог рассмотреть строгий лоб и гладкие пряди волос, разделенных прямым
пробором.
Девушка была похожа на гувернантку. Господи, помоги ее несчастному
воспитаннику!
- Полагаю, вас предупреждали, чтобы вы сегодня не ехали?
- Нет. Все рождественские праздники я мечтала о снеге и надеялась, что
он пойдет. К сегодняшнему дню я перестала его ждать, и, конечно, он пошел.
Она, очевидно, была не расположена продолжать беседу, потому что
решительно повернулась лицом вперед, предоставив ему любоваться только
кончиком ее носа. И мистер Маршалл тоже не чувствовал себя обязанным - или
склонным - продолжать разговор.
Если уж все это должно было случиться, то судьба по крайней мере могла
бы послать ему блондинку с голубыми глазами, с ямочками на щеках, теряющую
присутствие духа от отчаяния. Иногда жизнь кажется совершенно
несправедливой, и последнее время он все больше в этом убеждался.
Он снова задумался над причиной своего плохого настроения, которое
испортило ему все рождественские праздники.
Его дедушка умирал. О, строго говоря, он не был при последнем издыхании
и даже не лежал на смертном одре, а просто небрежно относился к вердикту
армии своих лондонских врачей, который они вынесли ему, когда он приехал к
ним на консультацию в начале декабря. Как сказали ему врачи, его сердце
быстро слабеет, и никто из них не может ничего сделать, чтобы вылечить его.
- Оно старое и требует замены, - с отрывистой усмешкой сказал его
дедушка после того, как из него вытянули это заключение. Его невестка и
внучки с печальным видом хлюпали носами, а Лусиус намеренно остался стоять в
сумраке гостиной, свирепо нахмурившись, чтобы не выдать чувств, которые
смутили бы и его самого, и всех других в комнате. - Как и все остальное во
мне. - Никто, кроме самого пожилого джентльмена, не усмехнулся. - Старый
эскулап имел в виду, - непочтительно добавил он, - что мне стоит привести в
порядок все дела и в любой день быть готовым к встрече с Создателем.
Будучи слишком занятым праздной городской жизнью, Лусиус в последние
десять лет мало общался с дедушкой и остальной семьей. Он даже предпочел
снять апартаменты на Сент-Джеймс-стрит вместо того, чтобы жить в
Маршалл-Хаусе, фамильном особняке на Кавендиш-сквер, где обычно поселялись
его мать и сестры во время лондонских светских сезонов.
Но ужасная новость заставила его понять, как сильно он любит дедушку -
графа Эджкома, владельца Барклай-Корта в Сомерсетшире. Вместе с этим он
осознал, что любит всю свою родню, а это, в свою очередь, заставило Лусиуса