"Вольдемар Балязин. Семнадцатый самозванец " - читать интересную книгу автора

храма, осеняя себя крестным знаменем и причитая, иные восклицая: "Чур меня,
чур!", тряслись мелко, кусая губы, ломая персты.
Пришедшие к заутрене горожане - особенно старухи и молодайки - вскоре
узнали такие страхи - сердце заходилось. Нищая братия в един глас повторяла,
что такого ужаса никто из них не упомнит, а ведь многие видели наяву и бесов
мерзких, козлоподобных, и ведьм, летавших над избами, и чертенят, весело
плясавших на лужку за царевым кабаком, и утопленниц, молча водивших хороводы
у старой мельницы. Да и мало ли чего еще не видели и не слышали возлюбленные
Христом люди! Однако же столь ужасного явления давно уже не видели и они.
- Ученая, видать, ведема, - отзывались слушатели. - А она, известно,
хуже прирожденной.
В одном сходились все - так просто Васин удар ведьме не пройдет: лежит,
поди, теперь где-нибудь на печи и колдовским зельем ногу парит.
И вдруг на третий день к поздней вечерне прибежали честные старицы
Авдотья да Аграфена и клянясь страшными клятвами поведали: встретили они за
рекой, возле леса, хромую ведьму. И та, как зыркнула на них ужасными своими
глазищами - обмерли честные старицы, и творя молитву, еле добежали до
города. А на следующее утро все в Вологде узнали: у пономаря церкви Николы,
что на Каменьях, издохла корова. И сделалось такое лихо как раз в ночь на 30
июля, на Силантия Святого, когда - и младеню известно - ведьмы сосут у коров
молоко, и коровы после того тотчас издыхают.
И тогда добрые христиане города Вологды, собравшись, как по сполоху, у
собора, двинулись за реку дабы ведьмино злое гнездо испепелить, а бесовку с
ее разноглазым отродьем побить до смерти.
Много народа двинулось к избе ведьмы, но чем дальше уходили они от
собора, становилось их все меньше и меньше. Иные не дошли и до Северных
Вознесенских ворот, иные разбрелись по посаду, добрая половина не дошла и до
кладбища.
Пономарь, у которого подохла корова, у собора шумевший чуть ли не
больше всех, исчез по дороге неведомо куда. А как прошли полем да перелеском
еще с версту - осталось верных людей десятка три.
И когда, стащив с сарая сено, обложили им угодные богу люди дом, то уже
тогда многие засомневались: "А ладно ли делаем?" Но когда загорелась изба, а
следом за нею и сарай, все поняли: назад пути нет. И разбредаясь по двое да
по трое, оглядывались со страхом в сердце, наблюдая, как тихо, будто во сне,
горят дом и сарай и в синее небо двумя черными высокими полосами подымается
дым...


* * *

Беглецы быстро прошли Земляничную поляну, взобрались на Кривой холм, и
с вершины его увидели над краем леса медленно плывущий дым. Соломонида
охнула и в голос заплакала. Тимоша и Костя враз, не сговариваясь, бросились
к самой высокой сосне и наперегонки полезли к верхушке. Они увидели, как
между избой и сараем ползают муравьями маленькие фигурки, как неистово
пляшет желтый огонь - стремительный и жадный - и как медленно расползаются
по тропам свершившие свое дело угодные богу.
Страшно было глядеть на пожар, но какая-то сила удерживала мальчиков на
дереве. И хотя Соломонида настойчиво звала их, они не слезали вниз, пока не