"Дмитрий Балашов. Господин Великий Новгород (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Из бани, отдохнув, просохнув, выпив квасу домашнего (Ульяния
мастерица была готовить квасы всякие: из листа, дробины, хлеба, медовый,
морошковый, брусничный, клюквенный, весной из березового соку - не
перечислить все-то враз!), отправился Олекса в церковь. Свою, Ильинскую.
Церковь была небольшая, чуть приземистая, тяжелая снаружи и очень
уютная внутри, с алтарем, как бы вдвинутым в тело храма. Крепко сложено!
Неровные широкие швы обмазки путаным узором обегали серовато-розовые глыбы
плитняка и тонкие ряды плоского кирпича - плинфы. Узкие, расширенные
кнаружи, чтобы забрать больше света, окна приветствовали Олексу блеском
слюдяных оконниц. <Кровлю перекрыть надо, - хозяйственно подумал он,
оглядывая храм, - купол-то хорошо позолотили, колькой год, а все как
словно новый!>
Войдя, Олекса пробрался вперед, то и дело кивком головы раскланиваясь
со знакомыми уличанами, перебрасываясь вполголоса то с тем, то с другим.
- Творимиричу!
- Как путь?
- С удачей?
- Ничего, спасибо! Бог миловал!
Став на свое место, он перекрестился, обвел взглядом простые
некрашеные тябла иконостаса, строгие лики икон, знакомые с детства и
потому дорогие, не утерпев, глянул вкось, в толпу молящихся жонок, поймал
нечаянный взгляд Таньи, Домашиной сестры, чуть заметно кивнул и тотчас
отвел глаза: заметят старухи, наговорят с три короба...
Отстояв службу, подошел к отцу Герасиму под благословение и после
уставного <Во имя отца и сына и святого духа> с удовольствием услышал:
- С приездом, Олексе Творимиричу!
- Спасибо, батюшка! Соблаговоли ко мне завтра на стол!
Отец Герасим кивнул согласно, много говорить в храме было неудобно.
Из церкви пошел к тестю. Долго стучал у ворот - и днем запирается!
Псы заливались во дворе. Наконец послышалось:
- Кто таков?
Усмехаясь, ответил:
- Зять, Олекса!
В минуту распахнулись ворота, сам Завид, исправляя неловкость
прислуги, вышел на крыльцо, охая, качая головой; сделал движение
подхватить Олексу под руку. Олекса только бровью повел.
Зашли в горницу. И сразу, за медом, не утерпел Завид:
- Ну как? С товаром?
Олекса уж третий год возит сукна Завиду. Нынче и сам начал
приторговывать - через Нездила. За многое брался. А Завид стар, жаден, да
уже и под уклон пошел, не уследит за всеми изменениями цен, дело начинает
плыть у него мимо рук...
От Завида - к брату, Тимофею. Тот встретил по обычаю хмуро,
пожаловался на болезнь. Посидели. Будто и не рад брат, а все ж таки всего
двое их осталось от всей семьи, сестра не в счет, у той воля не своя,
мужева. Всего двое. И хоронил Творимира не Олекса, а Тимофей, вечно
хворый, вечно недовольный, хоть и большую долю получил в наследстве, хоть
и не ездит, не рискует, как Олекса, а дома сидит - все-таки брат!
Сердится, что мать у него живет, у Олексы...