"Рудольф Константинович Баландин. Наперекор космическому порядку (Космисты)" - читать интересную книгу автора

наука". Он категорически отрицал суеверия, в частности, спиритизм, веруя в
высшие идеалы, в недоступный для ограниченного рассудка человека
Божественный Разум. И трагический финал технической цивилизации он
предполагал прежде всею из-за потери веры в Бога.
Идею Бога Достоевский воспринимал непросто, без упований на чудо, при
отличном знании научного метода и сути естествознания. Область знаний и
доказательств он безоговорочно относил к науке, оставляя религии веру в
добро, красоту. Разум Вселенной, пронизывающий мироздание. "Я православие
определяю не мистической верой, - писал он, - а человеколюбием, и этому
радуюсь". В то же время он отчетливо понимал ограниченность научных
представлений о мире. И объяснял это так: "Путаница и неопределенность
теперешних понятий происходит 110 самой простейшей причине: отчасти оттого,
что правильное изучение природы происходит весьма недавно (Декарт и Бэкон)
и что мы еще собрали до крайности мало фактов, чтобы вывести из них хоть
какие-нибудь заключения. А между тем торопимся делать эти заключения,
повинуясь нашему закону развития. Выводить же окончательные результаты из
теперешних фактов и успокаиваться на этом могут разве только самые
ограниченные натуры..."
Не случайно, конечно, А.Эйнштейн признавался: "Достоевский дает мне
больше, чем любой другой мыслитель, больше, чем Гаусс". В данном случае
речь идет и о постижении сути научного метода, и о научном понимании
природы. Иван Карамазов сетует на ограниченность рациональной мысли: "Все
эти вопросы совершенно несвойственные уму, созданному с понятием лишь о
трех измерениях". У Эйнштейна есть почти дословный повтор: "Человеческий
разум не способен воспринимать четыре измерения. Как же он может постичь
Бога, для которого тысяча лет и тысяча измерений предстают как одно?"
В своих сочинениях Достоевский постоянно использовал метод мысленного
эксперимента, ставя перед своими героями трудноразрешимые задачи. При этом
человеческая личность выступает не просто как микрокосм, но и равноправным
партнером окружающей природы, вселенского Разума. Как справедливо отметил
советский физик и историк науки Б.Кузнецов, у Достоевского: "Итог
рационалистической мысли - космическая гармония неприемлема, если она
игнорирует индивидуальную судьбу... Это крик боли, жажды гармонии, который
вошел в историю человеческой культуры как вопрос, обращенный к XX
столетию... Он стоит рядом с крупнейшими научными открытиями XIX столетия".
Однако надо признать, что это-достаточно странное научное открытие, ибо
совершенно не учитывает ту объективность (иллюзорную?), которую исповедуют
правоверные ученые. В естествознании принято считать Вселенную совершенно
чуждой человеку, существующей как бы вне его и без него по каким-то
непреложным, невесть кем и зачем установленным законам. Существование
человека в таком мире бессмысленно: "Ну, пусть бы я умер, - пишет герой его
рассказа, - а только человечество оставалось бы вместо меня вечно, тогда,
может быть, я все же был бы утешен. Но ведь планета наша невечна, и
человечеству срок-такой же миг, как и мне, И как бы разумно, праведно и
свято ни устроилось на земле человечество,-все это тоже приравняется завтра
к тому же нулю. И хоть это почему-то там и необходимо, по какимто там
всесильным, вечным и мертвым законам природы, но поверьте, что в этой мысли
заключается какое-то глубочайшее неуважение к человечеству, глубоко мне
оскорбительное и тем более невыносимое, что тут нет никого виноватого".
Достоевский вполне корректно, в духе естествознания описывал