"Рудольф Константинович Баландин. Вернадский: жизнь, мысль, бессмертие" - читать интересную книгу автора

и полагаясь только на выработанные самим собой ориентиры,
ученый поневоле становится ограниченным, излишне прямолинейным,
самоуверенным. Необходимы постоянные сомнения, поиски новых вариантов,
неудовлетворенность и неожиданность.


Да, неожиданность! Она особенно ценится в науке. Именно ее никак
нельзя заранее продумать, предусмотреть, ожидать.


Не полагаясь на случайность, Вернадский сознательно стремился
использовать все ее преимущества. И в этом ему очень помогла история
науки.


Случайность можно планомерно использовать. Скажем, надо выбрать из
равнозначных объектов один. Знаменитый Буриданов осел, как известно,
так и не смог предпочесть одну из двух совершенно одинаковых охапок
сена, находившихся от него на совершенно одинаковом расстоянии. Чтобы
избежать столь печальной участи, осел мог бы бросить жребий; какая
охапка случайно выпадет по жребию, с той и начинать.


С научными идеями несколько иначе. Ломая голову над проблемой,
ученый продумывает множество возможных вариантов ответа. Существуют
даже специальные рекомендации, помогающие воспользоваться тем или
другим методом поисков. Один из подобных методов взял на вооружение
Вернадский.


Он обращался к истории науки, не ограничиваясь какими-нибудь
конкретными, наперед намеченными областями знания. Среди великого
множества идей и событий замечал вдруг нечто неожиданное для
себя, сопоставлял это с настоящим. Не обязательно найденная идея
должна была верно отвечать на вопрос. Надо интересоваться не
только достижениями, получившими признание, но и, казалось бы,
второстепенными, опровергнутыми идеями. Иногда даже ложная мысль
может направить на верный путь.


Для него идеи прошлого становились генераторами идей будущего.
Вернадский не был профессиональным историком. История науки помогала
ему верно понимать настоящее, вести научные исследования и заглядывать
далеко вперед. История интересовала его не как перечень тех или иных
событий, летопись, хроника. Он даже не обработал и не издал своих
лекций по истории науки. Он стремился познать закономерности истории,
осмыслить события, уловить неявные течения, скрытые пути научной мысли.