"Андрей Балабуха. Майский день" - читать интересную книгу автора

Эмблемочка! Другую бы им эмблемочку!
- Какую? - полюбопытствовал Зададаев.
- Лебедь, рак и щука на лазоревом поле.
Зададаев коротко хохотнул:
- За что вы их так, Александр Никитич?
- Вечно у них ЧП на ЧП... Кто в лес, кто по дрова А потом люди тонут
Нет, ну какой болван пустит инженера обслуги в аппарат во время
транспортировки? Под суд за это надо! Я ж говорю - лебедь, рак и щука на
лазоревом поле...
- А равнодействующая куда?
- Туда, куда я полезу. На дно. К дедушке Нептуну
- Ладно, - сказал Зададаев. - Не ворчите. Вот выручим парня, тогда
лайтесь сколько влезет.
- И облаюсь, - пообещал Аракелов. - Всенепременнейше. Чтобы всей этой
банде Факарао жарко стало. - Это ему понравилось, и он повторил: - База
Факарао... Не База, а банда.
Они спустились на главную палубу.
- Вот что, - сказал Аракелов. - Вы идите, Константин Витальевич,
скомандуйте там, а я еще задержусь немного. Время есть.
Зададаев кивнул и ушел, и Аракелов направился на корму Марийка
поднялась ему навстречу, и они встали рядом, облокотясь на планширь. Море
было все таким же синим и спокойным, дельфины все так же неутомимо резвились
в полукабельтове от "Руслана", и вообще ничего не изменилось от того, что
где-то там, в ста с небольшим милях к востоку и почти на километровой
глубине, лежал на боку (Аракелов и сам не мог взять в толк, почему именно на
боку, но виделось ему только так) стеклокерамический кокон "Дип Вью", а в
нем этот лопух Кулидж считал оставшиеся ему часы. Часы, оставалось которых
только чуть больше восьми. Если, конечно, его не вытащат. Аракелов смотрел
на море, но видел уже не томную, блаженную гладь, а ту черную, тугую,
холодную бездну, в которой он окажется через несколько часов. В этой бездне
можно работать, может быть даже жить, но привыкнуть к ней нельзя, пусть тебя
уже семь лет называют "духом пучин". Это не воды шельфа, это бездна, и в ней
нельзя полагаться ни на что: ни на зрение, ни на слух, - только легкий зуд
эхолокатора указывает путь - как в детской игре "холодно, холодно, холодно,
теплее, еще теплее, горячо, совсем горячо...". Сейчас Аракелов был уже не
здесь, но еще и не там, и здесь его удерживало только Марийкияо присутствие.
Она поняла это.
- Ну, ты иди. Я тоже пойду, займусь делом. Мне надо в "Марте" посидеть,
на следующей станции она по моей теме работать будет. Ты сюда с собой
приемник не брал?
- Нет.
- Жаль. Ну да ладно; схожу к себе. Все под музыку веселее будет.
Знаешь, совсем не могу в тишине. Нужно, чтобы фон был. Ну иди, иди, все
равно тебя уже нет.
- Я буду вечером, - сказал Аракелов.
- Ты же устанешь как бес.
- Все равно. Вечером я буду. А сейчас в самом деле пойду.
В холле перед кают-компанией сидели вертолетчик Жорка Ставраки, Генрих
и двое ребят из палубной команды. Когда Аракелов поравнялся с ними, Жорка
приветственно помахал рукой: