"Андрей Балабуха. Должник" - читать интересную книгу автора

все было в порядке. Йензен явно был без сознания.
Ганшин примостился сбоку на раме и начал разворачивать скуттер к станции,
попутно благословляя судьбу за то, что во время этой скачки с препятствиями
они не изорвали солнечных батарей. Тото работы было бы! Потом он перетащил
Йензена в кессон, кое-как стянул с него скафандр и только тогда - вдруг,
разом - понял, что Йензен мертв. Мертвее, чем вакуум Приземелья.
Все завертелось, потому что смерть - это ЧП первой категории. Через сорок
минут примчался Ашот, потом прибыл со старт-спутника врач, который смог лишь
констатировать то, что было ясно и так, вскрытие же на "Арабелле" проводить
было невозможно, и тело (теперь уже просто тело) увезли на старт-спутник,
откуда ближайший подкидыш должен был доставить его на Землю. И еще была
Юлька, в какой-то совершенно нечеловеческой позе вжавшаяся в угол. Она
смотрела на Ганшина, но не видела его, и Ганшин не стал подходить к ней. А
когда с ней попытался заговорить Ашот, она вдруг негромко, но очень
отчетливо произнесла:
- Все-таки она его добила...
- Кто - она?
- Неважно. Теперь уже неважно. Но и вы - вы тоже. Юлька вдруг дернулась,
вскочила, - боже, до чего неуместны было сейчас ее платье и эти туфельки со
сверкающими пряжками! - уткнулась носом в Ашота и заплакала, совсем
по-девчоночьи, всхлипывая и хлюпая носом, и от этого Ганшину вдруг стало
легче.
- Ашот, - бормотала Юлька, - вы же психолог, Ашот, как же вы... Ведь он
же... Сломанный он был. А вы... Вы его должны были... на Землю. Давно уже на
Землю. А теперь...
Потом она кое-как успокоилась, выпила какое-то зелье, которое подсунул ей
врач со старт-спутника, и Ганшин уложил ее в сетку в каюте, и она так и
заснула в этом своем платье с высоким стоячим воротником.
Им пришлось задержаться на "Арабелле" еще на два дня, потому что назавтра
прибыл с Земли старший инспектор космического отдела Интерпола, до безумия
вежливый и обходительный не то индиец, не то непалец по имени Рахия
Бадхидарма, присланный потому, что умер Йензен, как показало вскрытие, от
асфиксии, в то время как баллон был цел, а запас кислорода в нем был полным.
Ганшин давал показания, потом повторял их уже на Земле, и лишь много позже
узнал, что все дело было в манометре: крошечный микрометеорит, силы которого
едваедва хватило на то, чтобы пробить стенку манометра и заклинить собой
канал, этот микрометеорит убил Йензена, потому что манометр показывал ноль
при полном баллоне, а Йензен оказался не в состоянии не поверить прибору,
безгрешному регистратору второй природы. И случай этот теперь войдет во все
учебники космопсихологии и космомедицины, где появится какой-нибудь "синдром
Йензена" или что-нибудь в этом роде.
До самого возвращения па Землю все разговоры Ганшина с Юлькой
ограничивались самыми необходимыми бытовыми фразами. И только уже в корабле
(со старт-спутника на Землю их прихватил рейсовый лунник) Юлька вдруг
заговорила.
Они сидели в креслах в самом конце салона, далеко впереди над рядами
голов на световом табло горели слова: "Внимание! Пассажиров просят
пристегнуть ремни", а ниже выскакивали цифры, показывавшие время, оставшееся
до начала посадки:
"17, 10", "17, 09", "17, 08"... Голос у Юльки был тихий, но каждое слово