"Наталья Баклина. Гадкий утенок, или Повесть о первой любви " - читать интересную книгу автора

выйти за него замуж".
Она осталась у Лизаветы, и та, не спрашивая, постелила им с Василием
одну постель. И Шурочка опять лежала колодой, терпела тяжесть его тела и
боль в промежности, кусала губы и старалась не кричать, чтобы не напугать
детей.
Но разве об этом напишешь маме? Шурочка еще раз оглядела заклеенный
конверт и убрала его в кармашек своей сумки. Успеет еще послать.

Глава 8

- Слушай, Шура, ты что-то совсем пропала у этой Васиной сестрицы. Чего
не заходишь к нам? Вчера знаешь какую дискотеку возле клуба устроили! Пыль
столбом, доски ходуном, чуть на щепочки не разнесли их танцплощадку! И
сегодня опять будет. А положи мне мяса получше, вон тот кусочек кинь! И
сметанки погуще! - Ира Зинченко внимательно наблюдала, как Шурочка орудует
поварешкой. Студентам сегодня дали выходной, и они обедали в столовой. На
первое сегодня был рассольник Мясо к нему - те обрезки, что Шурочка
настрогала с отварных мослов, - лежало в отдельной тарелке. Сметана -
густая, аж ложка стоит - в алюминиевом ковшике.
- На, бери аккуратнее. - Шурочка протянула Ире тарелку, почти до краев
наполненную супом. Посредине рыжей от томата рассольниковой глади плавал
островок сметаны. Из него торчал кусочек мяса. Ира утащила тарелку на стол и
вернулась еще за двумя - для Леночки и Эльки. Девчонки вот-вот должны были
подойти.
- Ну, так придешь сегодня на дискотеку-то?
- Не знаю. Приболела я чего-то. Шурочка, действительно, чувствовала
себя больной. Вчера, в субботу, они с Лизаветой полдня солили огурцы, потом
убирали за поросенком. Огурцы солить было весело и вкусно. Ли-завета уложила
на дно эмалированного ведра, примерно на четверть, пряные травы, чеснок,
затем, почти до края, - пупырчатые, предварительно замоченные в колодезной
воде огурчики, засыпала их стаканом сахара, двумя стаканами крупной серой
соли и поставила в подпол. Шурочка подавала ей ведра вниз, в подпол, -
тяжелые! А Лизавета спокойно принимала их сверху и составляла в полумраке,
пахнувшем теперь не только картошкой, но и букетом из смородины, хрена,
зонтиков укропа и чеснока. Травы издавали такой аромат! Не надышишься!
Поросенок тоже издавал аромат - вздохнуть просто никакой возможности. Он был
вовсе не розовым, как представлялось Шурочке, а пятнистым, черно-белым.
Лизавета чистила за поросенком в сарае, а Шурочка помогала свинячьи отходы в
яму относить. Яма была вырыта в конце огородов, идти к ней было метров
триста. Чтобы не затягивать с ароматными ходками, Шурочка просила Лизавету
класть в ведра побольше, и та наваливала отходы свинячьей жизнедеятельности,
перемешанные с опилками, почти до краев. Потом они носили из колодца воду
для бани, потом мылись. В бане Шурочке все время хотелось прикрыться -
постоянно чувствовала на себе Лизаветин оценивающий взгляд. Потом заглянула
в гости жена Васиного брата Ирина, и теперь глазела Шурочка, с удивлением
отмечая морщинки на Иринином лице, устало опущенные утолки губ. Гостья
казалась старшей сестрой красавицы с Доски почета и никак не выглядела на
свои двадцать два. Все тридцать! И руки - шершавые, с вздувшимися венами.
"От дойки это, - заметила Ирина Шурочкин взгляд. - Каждый день ведь без
выходных на ферму бегаю. У меня пятнадцать коров".