"Григорий Бакланов. Помню, как сейчас..." - читать интересную книгу автора

лично маршал Тимошенко, зачем-то прибывший на наш фронт. Боец сделался
знаменитым, все его расспрашивали, как он маршала угощал малиной, вызывали
даже в штаб полка рассказать, и вся наша батарея чувствовала себя
отличившейся.
- Но генерал-полковника Неделина вы знали, конечно? Помните?
Сказать, что и командующего артиллерией фронта я ни разу в глаза не
видал, это уж совсем огорчить Трофимыча. Да и не поверит он, чего доброго
усомнится, был ли я там вообще?
У командующего артиллерией фронта в подчинении командующие артиллерией
армий.
Знает он командующих артиллерией дивизий. Знает командиров
артиллерийских полков, но и то, наверное, не всех. Это ведь от нас, снизу, -
командир полка! А на фронте полков куда больше, чем пешек на шахматной
доске. Скажем, номер нашего артиллерийского полка был тысяча двести тридцать
второй, и на нем счет не кончался. И в каждом полку - дивизионы, в
дивизионах - батареи, в батареях - взводы, и вот я - командир взвода. Я и
командира нашей девятой артиллерийской дивизии генерал-майора Ратова не
удостоился видеть, хотя стараниями штабных всех нас именовали ратовцами.
Бывало, в госпитале спросишь пехотинца: кто у вас командир роты? А я не
знаю. Ночью пригнали, на рассвете - в атаку. Какой-то свистел в свисток... В
артиллерии все же знали командиров батарей: тут меньше убивало, срок службы
получался дольше. Но Трофимычу это не объяснишь, если сам забыл, да и
глуховат он, кричать надо. И я киваю в зеркало: знал.
- Генерал-полковник Неделин! Митрофан Иванович! - шепчет Трофимыч. -
Ого-го-го-го!
Культурнейший человек! Что?
Я киваю: и что - культурнейший, и что - слушаю. Глаза Трофимыча
загораются былым блеском, не столько сами глаза, как очки, лицо воинственно
свирепеет.
- Помню, как сейчас...
Каждый его рассказ начинается этим обязательным "Помню, как сейчас..."
Под щелканье ножниц над моей головой я слушаю про неведомую мне жизнь. И
непременно расскажет он, как, бывало, бреет маршала, а генералы, вызванные
для доклада, уже ждут. И вот выходит Трофимыч с бритвенными
принадлежностями, все сразу - к нему:
- Трофимыч, что там? как? Сам в каком расположении духа?
И Трофимыч всех обнадеживает.
Сколько раз я стригся у него, столько раз слышал это, и всегда в тех же
самых словах. Значит, прочно у него записалось: однажды и на всю жизнь, а
было или не было, не поручусь.
Еще любит он рассказывать, как появился в штабе новый генерал и, не
разобравшись, приказал Трофимычу брить себя ежеутренне.
- Я обслуживаю маршала, но что я могу сказать? - прибедняется Трофимыч
и чешет ухо плечом. - Я всего только боец, лицо подчиненное, последнее
приказание для меня - закон.
И вот тут позади кресла начинает вырастать другой Трофимыч. С
электрической машинкой в руке он вытягивается по стойке "смирно":
- Слушаюсь, товарищ генерал! - Живот его толкает спинку кресла. - Как
прикажете доложить, если товарищ маршал вызовет меня к себе? Был занят у
вас?..