"Григорий Бакланов. Мой генерал" - читать интересную книгу автора

Григорий Бакланов

Мой генерал

Фамилия моя - Бородай, а в те времена, когда история эта начиналась,
звали меня Олег. Впрочем, она звала по-другому, так только она меня
называла, и однажды, в счастливую минуту, я сказал ей: Мой генерал! И это
осталось. Но уже давно я - Олег Николаевич.
Поддавшись веяниям последних лет, когда на пустом месте стали
появляться потомки дворянских родов, в Рыльске вдруг объявилась боярыня, а
некий бывший летчик, доныне происходивший исключительно из рабочих и
крестьян, оказался столь древнего боярского рода, что сами Романовы пред
ним - худородные, вот в эти годы внезапных превращений один мой дальний
родственник, пребывающий, как у нас говорят, "на заслуженном отдыхе", то
есть - в бедности, тоже занялся исследованием нашей фамилии Бородай: не
могла же она вовсе ничего не значить в истории. И докопался: Бородай был
славным сподвижником Тараса Бульбы. С тем и приехал ко мне возвестить,
откуда есть пошло и кто мы на самом деле. "А ты не знал? - удивился я. - Это
же Бородай убил Андрия. А Гоголь все переврал, приписал его подвиг Тарасу
Бульбе. Иначе самое главное не получалось: я тебя породил, я тебя и убью..."
Видели бы вы, какой яростью полыхнули кроткие глаза престарелого моего
родственника: вон что оказывается! А когда он понял (да я еще возьми и
улыбнись), свернул в трубку так чудно разрисованное генеалогическое древо и
с тех пор знать меня не хочет. Не исключаю, что недостойную ветвь, меня то
есть, он тогда же от древа отсек.
Но это все - к слову. А когда история, которая прошла через всю мою
жизнь, только начиналась... Впрочем, рассказ о ней придется начать с конца.
Поздней осенью 199... года вышел я из метро, подпираемый в спину теплым
его дыханием, и сразу попал в шумное торжище. Стоило ослабевшему государству
чуть отпустить вожжи из некогда властных рук, и явилось все: фрукты со всех
континентов, каких и не видывали раньше, горы еды, колбас, рыба всех сортов,
куриные замороженные и отмокшие ноги, прозванные "ножки Буша"... Тут же
обменивают доллары на рубли и рубли на доллары, тут же, на виду и на ходу, у
вагончиков на колесах, едят с бумажных тарелок поджаренные немецкие
колбаски, запивают пивом из жестяных банок, крутятся в грилях облитые жиром
куры на вертелах, гомон, толкотня, бешеные ритмы музыки.
Отдельно, у серой бетонной стены сидел на холодном асфальте таджик в
зимней шапке. Он был черен лицом, на его скрещенных ногах спал укутанный в
тряпье младенец; девочка, стоя, покрывала платком густые, набитые пылью
волосы, и еще мальчик, старший, лет шести, пригорбясь, протягивал прохожим
грязную ладошку.
Запах жареных колбасок доносило сюда ветром. Люди шли мимо. Из
Таджикистана, где полыхала гражданская война, изгоняли русских, и они,
бросая все, еще и ограбленные по дороге, уезжали и уходили в никуда: в
России их тоже никто не ждал. И в Россию же от таджиков бежали таджики, от
смерти бежали. Много их по Москве просило милостыню, сидели на улицах,
стучали в окна машин у светофоров: "Начальник, начальник...". Не очень-то им
подавали и все же подавали при виде детей. Подал и я.
Как раз напротив этой семьи таджиков с деревянных промасленных поддонов
торговали булочками, и сладкий ванильный запах сдобы, обсыпанной сахарной