"Григорий Бакланов. Мой генерал" - читать интересную книгу автора

звездами.
Самолет, в котором он летел, врезался в тумане в гору. Про эту
катастрофу много говорили, хотя в газетах о ней - ни слова. В те времена у
нас не случалось ни катастроф, ни землетрясений, ни пожаров, все это было
там, в мире капитала.
Вообще-то лететь он должен был другим самолетом, в котором находились
сопровождающие лица, но жена знала, как больней ужалить: "Это ты
сопровождаешь такого-то? Не он - тебя, а ты его сопровождаешь! Ты!..
Поздравляю!". И отец переступил через себя, добился права лететь первым
самолетом и погибнуть. А второй благополучно приземлился.
Не истоптав и пары туфель, Надина мать вновь вышла замуж: за товарища
отца, тоже генерала, заведующего кафедрой военной академии, отбив его у
жены, у двух взрослых дочерей и внучки. Та же среда, те же привычки, и
приноравливаться не надо. Только на одну звезду у него на погоне поменьше,
да годами постарше.
Говорили, он страшно скучал по внучке.
И вот Галя, та самая затрапезного вида худая старуха в очках, которая
презрительно не ответила на мое "здрасьте", а я принял ее то ли за няньку,
то ли за домработницу, она, хоть не по рождению, оказалась истинная белая
кость и голубая кровь. Любя зятя не меньше дочери, она не простила ей ни
гибели его, ни ее нового замужества. Она забрала Надю к себе в однокомнатную
квартирку, не позволив Наде взять из той огромной квартиры ни одной вещи,
только - фотографии отца и его мундир c орденами. Внучка, правнук - вот на
кого она только и дышала, ими одними жила, отказывая себе во всем, спала на
кухне, на диванчике, поджав ноги.
Надя как-то показала мне фотографию: на палубе речного парохода она с
отцом. Ей - лет четырнадцать, уже вполне оформившаяся, она заслонилась от
яркого солнца рукой, ладонью наружу, плечом касалась отца, надежной своей
опоры. Он - в светлом летнем кителе, в фуражке, трубка в руке. Лицо- будто
вырублено из камня.
Но видно, как он гордится дочерью, как душевно близки они. Ими можно
было любоваться. Да и любовались, наверное.
- Он был... - она смерила меня взглядом. - Ты на полголовы ниже его:
метр восемьдесят, представляешь?
Во мне - метр восемьдесят два, но я, разумеется, промолчал.
А Гоша - мерзавец, вернулся из экспедиции раньше, чем ему полагалось.
Да еще - в субботу. Да еще - утром ранним. Я выскочил к нему, успев натянуть
тренировочные брюки. После длительного перелета добрых полчаса я держал его
на кухне, усадив спиной к двери - в этих домах дверь кухни наполовину
стеклянная, - принудительно занимал разговорами до тех пор, пока Надя,
свежая, как утро весеннее, не вышла к нам.
- Стране нужны полезные ископаемые, - нес я околесицу, давая время Наде
справиться со смущением, - стране нужно золото, а он вместо того, чтобы там,
в тайге...
Но Надя не была смущена, смутился Гоша:
- Ты не в тайге, ты вот, не выезжая из Москвы, золото нашел.
И побагровел, возможно, оттого, что внаклон из неподъемного рюкзака,
стоявшего на полу, вытягивал за хвост сибирскую нельму, муксун. Я сбегал за
бутылкой, а когда вернулся, Надя уже разделала рыбу, стол был великолепен.
Как поразительно меняется женщина под взглядами мужчин. Гошу можно