"Григорий Бакланов. Кондратий" - читать интересную книгу автора

Когда-то палец этот, крошечный, розовый, с мягким ногтем, сын глубоко
занозил щепкой, он зубами выдернул занозу, выступила капелька крови, он
отсосал ее. Как же сын горько плакал, как безутешно плачут дети.
Старик сидел, а сын, рослый, сильный, стоял над ним, и крупный палец с
каменным треснутым ногтем твердо указывал, где расписаться.
- Не здесь, отец! Вот где.
Отцом назвал... Ручка задрожала в пальцах, и, сильно давя, вывел
корявую подпись, черту своей жизни подвел.
Так остались они втроем с немым внуком. Его старику больше всех было
жаль.
Потому и не сопротивлялся ни в чем, боясь, что внука увезут с собой. А
кому он, головой поврежденный, нужен там? Всем - лишняя обуза. Но жену за
то, что сыновьям во всем потворствовала, ее он простить не мог.
- Отец, что ж ты меня казнишь? - бывало спросит, утирая глаза концом
фартука. - Так и будем молчком жить?
И приучилась разговаривать с немым. Зимой - а зима в том году стояла
снежная - оденет его тепло, шарфом подвяжет воротник, брюки ватные, валенки
растоптанные, подшитые, и выведет посидеть на солнышке. И пока усаживает,
подстелив на деревянное крыльцо старую телогрейку, все говорит, говорит с
ним ласково:
- Смотри, какой ты у меня ухоженный, чистый, обстиранный весь. На тебя
и полюбоваться не грех. А ты меня все никак не зовешь. Я - бабушка твоя.
Баба Аля.
Мне же обидно. Скажи: ба-ба. Ну? По губам моим смотри: ба-ба... А-ля...
И раздавался дурной утробный голос:
- Та-то...
Теперь не узнаешь, да и что толку винить кого-то задним числом.
Говорили, оттого все, что невестка, когда носила его, гриппом заразилась. А
может, роды так принимали, сдавили щипцами. Но вынесли его в одеяльце почти
пятикилограммового: гордитесь, папаша. Потом уж замечать стали...
И вот пока сидит он так на порожках, раскачиваясь, не раз она выбежит
руки его пощупать: не замерз ли? Или синичкам подсыплет корма, чтобы вились
вокруг него.
Птицы его не боялись, сядет на перила, долбит клювом семечку, на шапку
к нему садились. Но как-то старик глянул в окно, и сердце дрогнуло. Солнце
зимнее клонилось к снегам, и туда, на закат, на березы в розовом инее,
смотрел внук осмысленным взглядом. Собака сидела у его валенка, он запустил
пальцы в теплую ее шерсть, и из глаз его текли по щекам слезы.
Только через полгода пришло первое письмо оттуда, из Германии, - от
старшего сына. И младший приписал несколько строк. Почтальон Валя проезжала
на велосипеде, сунула конверт на ходу: "Дед, гляди, какое тебе письмо. И
марка заграничная. Это кто ж тебе пишет?"
Зимой снимал тут дачу научный работник, бывало, за полночь горит свет в
окошке, видно сквозь голый сад, как он сидит там, пишет, голову наклоня, а
фонарь над крыльцом освещает снега вокруг. Вот на этот свет одинокий и
залетела Валентина, пакет привезла. Летом научник съехал, а она стала в два
обхвата. Как раз напротив этой дачи прорвало водопровод, вместе с двумя
слесарями старик рыл яму, весь был в жидкой глине, когда Валя, притормозив,
ногой опершись о землю, достала из сумки конверт. Старик вылез из ямы, руки
у него тоже были в жидкой глине. "Сунь в карман".