"Григорий Бакланов. Друзья" - читать интересную книгу автора

И спохватился в тот же момент:
- Ты только Зинушке не говори. Девочка, ей замуж выходить.
- Ну что ты! Зачем?
Но все же Андрей почувствовал себя несколько ошарашенным. Дети их с
первого дня росли на глазах, и вот за четырнадцать лет слова не было
сказано. Правда, однажды как-то Виктор расспрашивал их про знакомого
врача-кардиолога: кто? что? сколько берет? Расспросил подробно, но издалека.
А когда Аня предложила поговорить с врачом, удивился: "Зачем? Нет, нам не
нужно". Андрей запомнил это потому, что в тот раз даже некоторое охлаждение
наступило. Аня чувствовала себя обиженной: она старалась, а из нее дуру
сделали. Он, как всегда, уговаривал не принимать всерьез. В конце концов,
никто о своих детях всей правды не рассказывает. Нельзя на это обижаться,
нельзя осуждать.
Нельзя-то нельзя, но если Мила - сердечница, как же они ждали столько?
- Нам еще с вечера надо было, - говорил Виктор. - Леша предлагал
сбегать за машиной. А я подумал... Я тебе, Андрюша, честно говорю...
Подумал: какого черта!
Есть же машины, ездят на них. Пусть пришлют! В конце концов, заслужили
мы. Я знаю, ты бы не стал ждать.
Он жал на самый больной зуб, болью заглушал боль.
- Ну что ты себя грызешь?
- Ты в такие минуты не рассчитываешь, я знаю. - Растроганными глазами
Виктор смотрел на друга, и неясная обида, зашевелившаяся было у Андрея в
душе, исчезла. - А мы с Зинушкой... Ну зачем, зачем все, если ее не будет?
Ведь все для нее!
- Слушай меня: кончится все хорошо. Я не успокаиваю, я знаю. У меня был
аппендицит, а у Ани какой был!
- Да? А почему же врач?..
- Врач обязан. Мы, родители, жуткий народ.
- Да? - Виктор жалко щурился. - Думаешь? - Взглянул на часы. - Долго
как. Что ж так долго?
Открылась дверь отделения, освещенная снаружи. Вышел врач в белом
халате, в белой шапочке, оглянулся.
Они уже оба стояли. И с места двинуться было страшно.
Врач закурил. Стоял и курил на воздухе, в открытой двери под фонарем.
Мимо него - тук, тук каблучками - пробежала в отделение полненькая
золотоволосая, в перетянутом белом халатике. Когда протискивалась в дверях,
она ли его выставленной грудью придавила, он ли ее придавил? Раздался смех.
Сели опять на скамейку ждать. Виктор только взглянул да вздохнул: тут
дело о жизни ребенка идет, а они покуривают, смешно им. Дождешься от них
сочувствия...
Врач докурил. Красный след в воздухе прочертила брошенная сигарета, и
дверь отделения, все это время распахнутая в белую глубину, закрылась.
Только горел над ней фонарь.
- Вот так не ценишь, пока не ударит по затылку, - говорил Виктор. -
Неужели должно случиться, чтоб начать ценить? Ведь ничего, ничего не надо!..
- Ты посиди, я все-таки схожу узнаю.
Андрею уже и самому тревожно было.
- Думаешь? Обождем. Обождем. Андрюша, я даже не знаю, что бы я без тебя
дела.