"Григорий Яковлевич Бакланов. Свой человек (Повесть)" - читать интересную книгу автора

другим должностным лицам его уровня, но он не пожелал этого знать, и
подчиненные расстарались. Были даже представлены на выбор два варианта:
красная сафьяновая, цвета лучших удостоверений (ее особенно рекомендовали)
и коричневая. Евгений Степанович - так уж и быть! - скромно выбрал
коричневую.
В их Комитете искусств не было по штатному расписанию должности
первого заместителя. Был председатель и просто заместители. Евгений
Степанович такие бумаги подписывать не стал, он до тех пор собственноручно
переправлял и возвращал на перепечатку, пока всеми, в том числе
машинистками, не было усвоено: первый заместитель. Конечно, шептались по
углам, конечно, нашептывали председателю, но старый носорог, как называл
его Евгений Степанович, на открытый конфликт не пошел, не решился, и
вскоре даже на дверях кабинета появилась табличка: "Первый заместитель
председателя".
- Так! - сказал Евгений Степанович, подвигая к себе список делегации,
и взял сигарету в угол рта. Но не зажег. Лет десять назад бросил он
курить, но, сосредоточиваясь, нередко брал сигарету в рот, и подчиненные
могли видеть, как он усилием воли преодолевает вредную привычку. - Так! -
повторил он, приступая.
А справа от стола почтительно ожидал возможных указаний поседевший на
службе начальник главка с желтым умным лицом и маленькими прижатыми ушами:
Панчихин Василий Егорович. Под постукивание пальцев по столу Евгений
Степанович по первому разу проглядел список и поднял недоуменный взгляд.
Панчихин, давний единомышленник, пользовавшийся особым доверием, несколько
фамильярный при личном общении, но очень точно чувствующий грань, ту
незримую черту, заступать за которую не Следует, скромно развел руками.
- Ориентировали - не более восьмидесяти человек. Восемьдесят два -
это уж мы взяли грех на душу. Если призовут к ответу, будем стоять, как
партизан на допросе.
Евгений Степанович нахмурился, громче побарабанил пальцами по столу.
Пальцы были толстые, красные, в школе он стеснялся перед девочками своих
потеющих рук. Но после войны он всем говорил, что поморозил руки на
фронте, и эти отмороженные на фронте руки вызывали уважение.
- Нас могут не понять! - сказал он, значительно нахмурясь. - Сколько
весной ездило в Азербайджан?
- Сто четырнадцать человек.
- Вот видите! В Узбекистане нас не поймут, и будут правы узбекские
товарищи.
Ту делегацию весной возглавлял Комраков, с которым они последнее
время, можно сказать, шли ухо в ухо и претендовали на одно и то же место.
И принимал Комракова в Азербайджане Первый человек, их катали по Каспию на
катерах и разгоняли облака, сыпали с самолетов какую-то соль, палили из
пушек, чтобы ясная погода сопровождала делегацию на всем ее пути, а ему,
Усватову, определяют восемьдесят человек. Он вновь надел очки и теперь уже
с фломастером в руке принялся изучать список пристально. По
предварительным сведениям, Первый человек Узбекистана не собирался
принимать их. Значит, следовало побудить его к этому, надо поднять уровень
делегации, включить в нее таких людей, которых по положению обязан
принимать Первый.
Несколько фамилий Евгений Степанович вычеркнул, одну - жирной чертой,