"Григорий Яковлевич Бакланов. И тогда приходят мародеры (Роман) " - читать интересную книгу автора

пору тоже офицера-артиллериста, воевавшего там же - у Секешфехервара: "С
благоговейным трепетом прочитав эту небольшую повесть Г. Бакланова, я
понял, как надо писать о войне, и думаю, что не ошибся".
В новом романе гибель Юрия Лесова имеет особую трагическую
масштабность и, я бы сказала, даже многомерность. Ибо обнаруживает и
героическое мужество, подлинную человеческую высоту этого интеллигента, и
одновременно подлую, низкую душонку, предательскую бесчеловечность того,
кто стал его палачом. Но об этом, страшном, Лесов так и не узнал и числил
заместителя Генерального прокурора Столярова, погубившего Юрия, среди
своих знакомых, он даже был консультантом фильма по его сценарию. И оттого
еще история гибели брата обретает столь оглушительное звучание, что
рассказана женщиной, вернувшейся с фронта без обеих рук ("Мать боялась,
руки на себя наложу, да наложить-то нечего" - мороз по коже дерет от этих
слов).
Григорий Яковлевич, вы дали литературному персонажу только имя своего
брата? Эта страшная история не его судьба, она - художественный вымысел?

Г. Б. Все было именно так, но не с моим родным братом. Сорок лет я не
знал, где погиб он, студент истфака МГУ, в первые же дни войны ушедший в
московское народное ополчение. Он был командиром орудия. И вот отыскался
его однополчанин и сообщил, что, выходя из окружения, они вместе перешли
реку Угру, надо было пойти в разведку, узнать, есть ли в деревне немцы.
Юра пошел. И погиб. А искалеченная женщина - у меня и сейчас перед глазами
та сцена, которую я написал в романе. Вскоре после войны зашел как-то в
жару в дешевое кафе у рынка. Сидят две женщины, и вдруг меня как ударило
по глазам: у одной короткие рукава платья - пустые. Подруга кормила ее с
ложки. Вот осталась жить, думал я, а как же она справляется, ведь даже
поесть, одеться, причесаться, и то...
Тоска по брату - это прошло у меня через всю жизнь, но особенно остро
я почувствовал, когда родились мои дети. Вот так могли быть на свете его
сын и дочь... Не думаю, что это только меня мучало и мучает. Алесь
Адамович рассказывал мне (и об этом, если не ошибаюсь, есть в "Я из
огненной деревни"), как соединялись уцелевшие жители сожженных деревень. У
него погибли жена и дети, у нее - муж и ребенок. И рождалось у них столько
же детей, сколько было раньше. У людей, переживших подобное горе, любовь к
детям, внукам особенно обостренная: однажды пережитое несчастье может
когда-нибудь повториться. И на фронте любовь была пронзительной из-за
возможной скорой утраты. Смерть ходила рядом. Любовь и смерть. Чувство
Лесова к Маше тоже вспыхнуло в тот период, когда уже поневоле думается о
конце земного пути. Последняя любовь. Она грустная и сильная, хотя и
юношеская иногда проходит через всю жизнь.

И. Р. Вашему роману, Григорий Яковлевич, свойственна - не знаю,
намеренно или нет, - закольцованность, перекличка сюжетов, эпизодов, и она
явно несет смысловую нагрузку. Например, кладбище. Лесов вспоминает о том,
как мать ходила на могилу к отцу, разговаривала с ним; в последней главе
на могилу Лесова приходит жена. Его нет, но жива ее любовь к нему, и она,
как прежде, говорит с ним.

Г. Б. Я не думал об этом... Бы правы: стержень произведения - любовь.