"Дмитрий Бакин. Стражник тьмы" - читать интересную книгу автора

тромбом - он словно растопыривал все свои конечности, расправлял каждый
сантиметр своего большого тела в отчаянной попытке остановить собой го-
товое хлынуть дальше время, а время, не замечая его зубовного скрежета,
треска его костей, струнного гула его натянутых до предела жил, текло
сквозь него, внося все больше изменений в организм, обтекая, как вечную
материю, лишь непобедимый, непонятный, наглухо замкнутый для мира мозг,
имевший наглость заставлять тело удерживать поток истории, точно поток
этот - хлещущая из маленькой пробоины вода. Вспомнила она и свою попытку
возмутиться по поводу того, что ее и сына не позвали на похороны, даже
не поставили в известность о смерти; она тогда сказала - ведь ты же был
ее единственным мужем - и сказала - пятнадцать лет - а потом, набравшись
смелости, резко сказала - у меня такое впечатление, что они думают, буд-
то бы это ты загнал ее в гроб - вот истинная причина; он сказал - они не
позвали нас по другой причине - и сказал - они не позвали нас потому,
что никого и не хоронили - а потом он твердо посмотрел на мать и с нажи-
мом сказал - я решил к ней вернуться - и сказал - для этого многое нужно
сделать, но я сделаю. Именно эти дикие, непонятные слова и были обещани-
ем безумных действий, апофеозом которых стала продажа квартиры, но и это
отошло на второй план, когда она наконец поняла, что сын ее попросту не
верит в смерть своей бывшей жены и не поверит никогда, если ее не выко-
пают и не предъявят ему как единственное, неопровержимое доказательство,
чего, ясно, никто делать не станет, и он всю жизнь будет из кожи вон
лезть ради женщины, которой больше нет, движимый своей безумной любовью
и несбыточными мечтами, он будет носиться с искусственно взращенной,
достигнутой целью, как с короной для несуществующей головы, которая в
конце концов должна будет по справедливости пасть на червя.
Он сказал ей, что вечерами ходит в кинотеатры, на французские фильмы,
дабы воочию - хоть на экране - увидеть, как живут люди, обремененные
большими деньгами, с тем, чтобы брать у них уроки, сказал, что билетерши
кинотеатров смотрят на него, как на бродягу, одного из тех, кто зимой
ходит греться в бесплатные музеи, и Алла Сергеевна, вглядываясь ему в
глаза, увидела в них нечто похожее на взрыв голубого ледника с птичьего
полета, когда, взнуздывая ярость, он сказал - вот, как они на меня смот-
рят, мать, а ведь я миллионер, - и сказал - в банке у меня столько де-
нег, сколько этим дурам не заработать за полвека, даже если у них пупо-
вины завязаны морским узлом. И вечерами она стала просиживать за кухон-
ным столом до глубокой ночи, в мягком свете абажура, положив перед собой
черно-белую фотографию сына, чувствуя себя огромной, точно праматерь за-
ката, мучительно вглядываясь в непроницаемое маленькое лицо, представ-
ляя, как он устраивается в первом ряду пыльного гулкого кинозала, вытя-
гивая длинные ноги в изношенных ботинках, достает из кармана пиджака не-
изменный пакетик сухого картофеля, громко шурша, вскрывает и на протяже-
нии всего сеанса методично, кусочек за кусочком, отправляет в рот, с
хрустом пережевывая, но не отрываясь от экрана, как делал это раньше,
сидя у телевизора, в то время, когда жена его Ольга была еще жива.
Также он сказал матери, что говорит со своей женой про себя, и ска-
зал, что хоть и говорит с ней про себя, зная, что она никак не может его
услышать, но говорит абсолютно честно и откровенно, как будет говорить
ей вслух, когда они вновь окажутся вместе. Тут-то Алла Сергеевна, дове-
денная до изнеможения импульсивными переживаниями, в сердцах спросила -