"Лилия Баимбетова. Единорог" - читать интересную книгу автора

чуть розоватого сияния. Ветви деревьев необычайно четко выделя-лись на фоне
этого сияния. Сбоку полоса этого сияния расширялась, а в центре, меж
облаков, пробился вдруг узкой полоской яркий и ясный желтый свет. Всюду
лежали синеватые тени. Утро было так тихо. Утро расцветало.
Где-то за облаками всходило солнце. Тонкие повислые ветви берез похожи
были на паутину: так они тонки и так их много. Коричневые ветви тополей
будто вычерчены карандашом. Солнце было все выше, полоса ярчеет и наливается
розовым. В зените ра-зошлись тучи, и видны стали белесые разводы перистых
облаков. Преподаватели сме-нялись, звенели звонки, а я сидела и смотрела в
окно, на то, как утро потихоньку пре-вращается в день. В общем-то, я провела
неплохое утро.
А защита прошла кошмарно. Руководитель мой болеет, да от него и так
толку не много. Меня, конечно, как всегда заклевали. Черт меня дернул год
назад согласиться на эту тему, на пастбищную эту дигрессию. Но кто же знал,
что ее никто еще не разраба-тывал, в смысле, для нашей горной зоны. Что она
такая спорная. Стоит мне выйти на защиту, как на меня все преподы налетают,
сколько раз уже так было. А вот когда в том семестре мы писали курсовые по
экономгеографии, я выбрала теорию Гумилева, и ка-кая же приятная тогда была
защита. Все только слушали, и вопросы задавали не на за-вал, а потому что
интересно.
В общем, еле я от них сегодня отговорилась, но поставили мне пять. Еще
бы мне поставили четверку! Я бы их загрызла бы всех, ей-богу! Столько нервов
положить на эту курсовую. Пока я диплом напишу, я, наверное, поседею.
Защищались мы на третьем этаже, в 315-ой. На этом курсе мы там сидим
почти безвылазно. Я пошла третьей. Пока я им суть своей темы рассказывала,
я, как обычно, ходила вдоль доски, от одного наглядного пособия к другому. И
случайно посмотрела в окно.
Странно, что я не сбилась и продолжала говорить. Окна 315-ой выходят во
двор, образованный тремя корпусами. Посреди стоят еще невысокие сооружения,
то ли бой-лерные, то ли еще что. Там, на крыше, широко расставив ноги и
заложив руки за спину, стоял мой преследователь. Дубленка нараспашку. Черная
шапка этак залихватски сбита на затылок.
Я даже не испугалась. Просто посмотрела и продолжала говорить. Я не
знаю, видел ли он меня; возможно ли вообще оттуда кого-то увидеть в окнах
третьего этажа. А потом, когда меня завалили вопросами, я совсем про него
забыла. Пару дней назад я не поверила бы, что могу о нем забыть - так
просто, но мне не до него было, я отбива-лась от преподов, отстаивая свой
многомесячный труд. А потом я вообще обо всем за-была, ждала, какую оценку
мне поставят, вся изнервничалась.
Наконец, нас отпустили. Домой я ехала Ларисой и Инной. Последние дни
стоял мороз, но уже вчера к вечеру немного потеплело. Сегодня с утра было
всего минус де-сять. День тихий, спокойный, деревья стоят, словно весной или
поздней осенью, гнета зимы не чувствуя, не ощущая. Синеватые облака к обеду
затянули все небо. Солнце просвечивает сквозь них смутно сияющим круглым
пятном, будто НЛО. На востоке не-бо было какое-то полосатое, свет и синева
перечертили друг друга. Снег на крышах по-серел. На дорогах грязный лед и
каша.
У Лариски, как всегда, с защитой были проблемы; у Инки пятерка. Мы
ехали домой на маршрутке, на этом, новом автобусе, немецком, что ли. Когда
мы выехали на 50-лет СССР, вдруг с поворота выскочил грузовик и буквально