"Владислав Бахревский. Самозванец" - читать интересную книгу автора

Облака, как разлетевшийся одуванчик,, солнца не застили, а только
указывали, какое оно высокое и синее, русское небо.

Государь Дмитрий Иоаннович миновал Живой мост перед Москворецкими
воротами и уж на площадь вступил, как сорвалась с земли буря.

Вихрь взметнулся до неба и, пойдя на Дмитрия, на ею войско, толкал их
прочь. Кони стали. Дмитрий Иоаннович, не перенеся пыли, отвернулся от
русских святынь и, попятив коня, укрылся за железными спинами польской
конницы.

- Помилуй нас Бог! - перепугались люди: знамение было недоброе. -
Помилуй нас Бог!

Но ветер дул какое-то мгновение, погода тотчас утихомирилась, порядок
процессии восстановился, и к Лобному месту Дмитрий Иоаннович подъехал
впереди шествия. Здесь его ожидало духовенство с иконами, с крестами.
Раздались возгласы благословения, а он все еще не сходил с коня, конь же
дергал узду, перебирал ногами и, пританцовывая, относил всадника в сторону
- не нравился запах ладана.

Наконец Дмитрий Иоаннович соблаговолил спешиться, кинув поводья
Маржерету, вернулся к Лобному месту, поднялся, стряхнул с одежды пыль,
отер ожерелье, камешек за камешком, и только потом, сверкая, пуская слюни,
чмокнул, не глядя куда, икону, с которой на него надвинулись иерархи.
Тотчас отпрянул - кто их там знает? - торопливо вернулся к коню.
Опамятовался, прошел мимо, ближе к собору Василия Блаженного, к толпе
народа, теснимого строгой охраною. Скинул наконец шапку и принялся
креститься, кланяясь храму, людям, Кремлю, плача и восклицая:

- Господи! Слава же тебе Господи, что сподобил зреть вечные стены,
добрый мой народ, милую Родину!

Люди, смутившиеся бурей и уже подметившие - благословение неумеючи
принял, икону не в край поцеловал, а в сам образ, - шапку не снял! -
теперь, радуясь слезам царя, простили его оплошности - от такой радости
грех головы не потерять! - плакали навзрыд, соединясь сердцем с гонимым и
вознесенным, кем же, как не Господом Богом!
Царь двинулся в Кремль. Двинулся и Крестный ход, с пением древних
псалмов, но тотчас польские музыканты грянули в литавры, в трубы, в
барабаны. И, хоть музыка была превеселая, зовущая шагать всех разом,
священное пение было заглушено, священство посбивалось с напева и умолкло.

В Кремлевские соборы Дмитрий заходил, окруженный поляками. Поклонясь
гробам Иоанна Васильевича и Федора Иоанновича, поспешил в Грановитую
палату, сел на царское место.

На него смотрели, затая дыхание, а он был спокоен и распорядителен.
Подозвал Маржерета и ему сказал первое свое царское слово: