"Павел Багряк. "Фирма приключений"" - читать интересную книгу автора

далее чем в полуметре от Честера. - Сигару?
Фред потянулся к предложенной ему коробке, но пальцы слегка одеревенели
и никак не могли ухватить сигару.
- Черт возьми! - в сердцах сказал Честер, уже не узнавая собственного
голоса, и подумал безвольно: "Наверное, я в работе... так быстро,
оперативно..."
И последнее, что видели его глаза и слышали уши: Хартон, протянув руку
куда-то себе за спину, произнес: "Господин генерал, он пошел в дело..."
Мозг Фреда, между тем, хотя и зафиксировал это обстоятельство, но отнесся
к нему с полнейшим равнодушием отбывающего "туда" человека. "Будь что
будет!" - мелькнуло последнее осмысленное и оформленное в словах чувство,
и смертельный холод разлился по всему телу Честера. Ему еще хотелось
громко и отчетливо спросить: "А гарантия?!" - но губы не шевелились, а
Хартон стал быстро отдаляться куда-то назад и вверх, словно его уносило
эскалатором, и на лице вакха все еще расплывалась от уха до уха зловещая
улыбка: ха-ха-ха-ха!..
Веки Честера стали тяжелыми, как гранит, и закрылись сами. Сердце
билось все реже и реже. Удар... Еще один... Потом странно долгая пауза...
Вот оно встрепенулось и - все! Фред умер, - поразительно, но, ничего более
не чувствуя, он каким-то образом понял это, констатировал факт все с тем
же отчуждением и равнодушием, а затем растворился.
...На солнце грелся воробей. Он распушил перья, задрал вверх клюв и
даже зевнул от удовольствия. Честеру воробей казался неимоверно большим.
Сразу он и не узнал его, тем более что глядел на воробья почему-то одним
глазом и снизу вверх. Тогда Фред попытался открыть второй глаз. Да,
конечно, это весьма нахальный воробей, усевшийся прямо перед самым лицом
Честера. "Сейчас я его сдуну!" - решил Фред и действительно дунул на
воробья, но у него почему-то получилось не "ф-ф-фу!", а "хр-фу!". Воробей
тем не менее странно оглянулся на Фреда и лениво отскакал на несколько
сантиметров. Честер лежал на чем-то холодном и мокром. Тело его было
покрыто гусиной кожей, пупырышками, это чувствовалось, хотя и не было ему
видно, и тогда Фред решил приподняться. И вдруг услышал непонятный звук,
похожий на хрюканье. Тогда он попытался разжать губы, и хрюканье
повторилось. "Жив! Жив! Жив!" - тут же мелькнула мысль, она была
единственной, но все же мыслью, и то, что она была, явно свидетельствовало
в пользу ее самой: жив! Эта мысль наполнила Фреда какой-то животной
радостью, именно животной, и он почувствовал прилив сил. Ноги, руки, тело,
лицо - да, все это жило, и сердце билось, и кровь бежала по жилам, и веки
моргали. "Встать! Ну-ка, попробуем встать!" - скомандовал сам себе Честер,
но тут же, приподнявшись, потерял равновесие и боком снова плюхнулся в
лужу. Почему в лужу?! Да, только теперь он вдруг понял, что лежит в луже и
все лицо его забрызгано грязью: увы, он валялся среди пахнущей - Боже,
какая мразь! - гадости. Фреда чуть не вырвало, при этом из глотки стали
рваться наружу те самые звуки, от которых он очнулся.
- От этой чушки мы ничего не добьемся, - услышал он чей-то грубый
голос. - Надо ее прирезать. Вес неплохой, нагуляла достаточно...
- Да, пожалуй, ты прав. Нечего тянуть.
Рядом стояли двое. Честер не мог разглядеть их, шея его не гнулась,
только две пары начищенных сапог, в которых отражались сразу четыре
солнца, сверкали перед глазами.