"Светлана Багдерина. Иван-Царевич и С.Волк " - читать интересную книгу автора

с неподдельным участием вопрошал он, и Иван не выдержал, и в промежутках
между всхлипываниями и сморканиями рассказал все. Всю свою короткую
невезучую жизнь, обо всех своих мечтах и надеждах, о жар-птице, о маменьке,
о братьях, и даже о королевиче Елисее и других витязях Лукоморья - все
выложил, как на духу, внимательно слушавшему Волку. Закончив, Иван
почувствовал, что немного успокоился, и ему стало мучительно стыдно за
слезы, не приличествующие мужчине и члену царской фамилии, и за сбивчивую,
но слишком откровенную исповедь не к месту перед каким-то незнакомым
мальчишкой. Он почувствовал, что краснеет, и отвернулся, злясь на самого
себя и на этого разбойника Волка.
- Так значит, ты даже и не знаешь, где тебе эту птичку искать, -
полуутвердительно, задумчиво повторил Волк, не обращая внимания на
нахохлившегося Ивана. - Ну, что ж, помогу я тебе. Утром сведу тебя к одному
человечку, который если и не знает, то разузнать может. Как раз не очень
далеко отсюда, за полдня доберемся. Тебе хоть будет с чего начать, а мне все
равно в ту сторону идти. Так что, не горюй, Иван-царевич, лучше поешь да
ложись спать, утро вечера мудренее. На-ко, откушай, - и протянул царевичу
прут с кониной и кусок хлеба.
Иван, хоть и был голоден, как волк (не в обиду Серому будет сказано),
от мяса решительно отказался, взял лишь хлеб, нашел в суме сыр, и молча
поужинал, запивая все вином из своей же фляжки, которым Серый любезно
поделился. Потом, так же ни слова не говоря, завернулся в плащ и растянулся
на траве, подложив под голову седло. Он читал в книгах, что так делают все,
кому приходится ночевать под открытым небом. Но, повертевшись с боку на бок
и со спины на живот в течение двух часов несмотря на страшную усталость,
вдруг навалившуюся на него, он пришел к выводу, что или бессовестным
сочинителям надо впредь указать, чтобы они в трудах своих честно писали, что
земля до неприличия жесткая, что найти хотя бы один ровный квадратный вершок
на поверхности не представляется возможным и за тысячу лет, и что заснуть,
поджариваясь с одной стороны и обледеневая с другой практически невозможно,
или что господа сочинители сами весьма туманно представляют то, о чем они
пишут. Так, размышляя об этом и о неоценимых прежде прелестях ровной
кровати, бездонной перины и толстого одеяла, а так же о трагизме утраты
своего бивуачного снаряжения (по-видимому, еще до того, как Волк нашел
Бердыша), Иванушка в конце концов незаметно для себя уснул.


* * *

Проснулся Иван поздним утром, когда солнце было уже довольно высоко, и
всю их крошечную полянку было видно во всех подробностях. Она была круглой,
шагов четыре-пять в поперечнике, и со всех сторон ее обступали толстые
разлапистые ели. Посредине догорал костерок. Неподалеку, рядом с двумя
кучами добра, стоял Волк, оценивающе их разглядывая.
Услышав, что Иванушка пошевелился, он поднял взгляд и широко улыбнулся.
- С добрым утром, царевич, - проговорил он. - Здоров же ты поспать,
однако. А я тут тем временем за нас обоих работаю, барахлишко распределяю по
справедливости, чтоб никому не обидно было, да и польза нам обоим чтоб была.
Что тебе в дорогу надо, то тебе, безо всяку разговору, причитается, - и он
ткнул пальцем в кучку поменьше. - Ну а что в пути витязю без надобности, то