"Светлана Багдерина. Иван-Царевич и С.Волк " - читать интересную книгу автора

последствия оного. При других обстоятельствах ученый царевич мог бы с
удовольствием припомнить словечко "эвфемеизм", но сейчас он смог только
густо покраснеть и попятиться назад, часто-часто моргая белесыми ресницами.
"Но это же неправильно!" - недоумевал Иван, тщетно стараясь изгнать из
памяти прочитанное и беспомощно чувствуя, что теперь начинают пылать не
только щеки, но и уши. Во всех историях о героях и приключениях, которыми он
зачитывался при свете лучины под одеялом (его наставник относился к ним
неодобрительно и всегда говорил, навивая на палец при этом жиденькие усы,
что отроку царской фамилии не пристало читать праздные опусы, мда-с, пустое
бумагомарательство, доложу я вам) всегда был большой камень на развилке
дорог (с этим было все в порядке), а на камне (и тут начинались расхождения)
были указания герою куда двигаться дальше (хотя, в принципе, если
абстрагироваться от конкретики - любимое выражение историка и
путешественника из Стеллы Геопода, тщательно запомненное царевичем, имевшим
слабость до малопонятных иностранных слов - были и они). Может быть, в
настоящей жизни не всегда все бывает так, как написано в книгах? Но нет,
такая крамольная мысль не могла прийти в голову нашему царевичу. По крайней
мере, не сейчас.
Неуклюже и тяжело взгромоздился Иван на равнодушно пожевывавшего удила
Бердыша, а в голове его проносились заученные с детства в немом восхищении
строки из "Приключений лукоморских витязей": "... и прочел Елисей-царевич на
камне таковы слова: "Направо поедешь - убитому быть, налево поедешь - коня
потеряешь...", а жар смущения заглушил даже боль в, пардон, определенном
месте, порожденную четырьмя часами езды в непривычном жестком седле на
непривычном тряском коне по непривычной колдобистой дороге. Непривычно было
все: слишком горячее солнце, слишком тяжелый меч, слишком широкая спина
коня, слишком однообразная дорога, в то время, как у витязей, пустившихся в
дальнее опасное странствие приключения начинались сразу с третьей страницы,
самое позднее, с первого абзаца четвертой. Ни о боли в перенапряженной
спине, ни о мозолях на, пардон, уже упоминавшемся месте, ни о раскаленной
кольчуге, немилосердно обжигавшей при малейшем прикосновении щеки и
подбородок, ни о забитых густой дорожной пылью легких в "Приключениях" не
говорилось, а о том, что делать, если на развилке дорог не окажется
указателя, даже и не упоминалось. Казалось, такая возможность просто не
приходила в голову автору этих "Приключений", а также в равной степени
авторам всех других "приключений", "одиссей", "похождений" и прочих
"путешествий", когда-либо побывавших в Ваниных руках.
Иван достал из переметной сумы любимую книгу, нашел нужную главу, и с
гравюры на соседней странице на него самодовольно глянул розовощекий
здоровяк в блестящей кольчуге и замысловато изукрашенном шеломе - королевич
Елисей, о приключениях которого и повествовалось на четырех тысячах страниц
этого фолианта.
"Уж он-то бы знал, как поступить," - безнадежно подумал Иван, бережно
закрывая книгу и осматриваясь кругом.
Дорога, ведущая направо, терялась в степи и, насколько хватало глаз,
редкие пучки ковыля покрывали все пространство в той стороне от края до
края. Другая дорога, попетляв среди холмов, скрывалась в лесу в полуверсте
от перепутья. Никакого преимущества одного направления перед другим царевич
не находил. Кроме одного. Лес обещал некоторое разнообразие и прохладу по
сравнению с выжженной солнцем пыльной степью. Это и оказалось решающим.