"Константин Сергеевич Бадигин. С паровозами через Тихий океан (Записки капитана) " - читать интересную книгу автора

декорации. На западе у самого горизонта синеют величественные вершины
Сихотэ-Алиня, заросшие лесом, прорезанные узкими крутыми падями. К морю
ущелья-овраги мелели и раздвигались, образуя широкие разлоги.
В одном месте, совсем близко у моря, горела тайга. Тучи дыма висели над
лесом. Ветер приносил на теплоход тревожный запах смолистой гари.
В море мы услышали радостную весть. Битва на Курской дуге окончилась
победой наших войск. "Немецкий план летнего наступления, - гласил приказ
Верховного Главнокомандующего, - надо считать полностью провалившимся. Тем
самым разоблачена легенда о том, что немцы в летнем наступлении всегда
одерживают победы, а советские войска вынуждены будто бы находиться в
отступлении..."
Итак, еще одна легенда развеяна.
На третий день прошли траверз маяка. А вот и Совгавань. Круто повернули
налево. Миновали маленький островок. Направо - бухта Константиновская. Самая
глубокая и спокойная бухта в Совгавани. Мне вспомнилось, как я еще матросом
на пароходе "Индигирка" приходил в эти места много лет назад. Сколько нового
и интересного таили тогда эти берега! В том далеком плавании море совсем
очаровало меня.
Наконец мы пришвартовались у ветхой деревянной пристани поселка
Совгавань и приступили к выгрузке. Не буду рассказывать подробности ремонта
на заводе Дальневосточного пароходства, хотя все документы я бережно храню
до сих пор. Но коротко, несколько слов, сказать необходимо.
В док я вошел без помощи буксира. Его пока не было в Совгавани. Закрыли
нам днище быстро. Ремонтировали с помощью дублировок, подварки заклепок и
подкреплений, временно обеспечивающих живучесть. Скажу откровенно - ремонт
производился далеко не по первому разряду. Вопрос шел о летнем переходе в
один из портов США, где предполагалось полное восстановление прочности
корпуса.
Не стану перечислять все беды, происшедшие из-за плохо проведенного
ремонта. Могу только сказать, что в этот тяжелый период я особенно полюбил
свое судно. Моряки, как правило, любят корабль, на котором работают. Для
настоящих моряков он словно живое любимое существо. Они ухаживают за ним,
держат его в чистоте и порядке, привязываются к нему, как к своему родному
детищу. Маленькое судно или большое, красивое, современное или устаревшее,
оно все равно дорого и близко. У поморов, лучших моряков России, до
недавнего прошлого бытовали приметы на этот счет. Не дай бог в сердцах
ругнуть свое судно, если оно плохо разворачивается, рыскает во время хода.
Судно может обидеться - и тогда прощай спокойное плавание. Обращение с
судном должно быть только ласковое.
Я, помню, плавал в Архангельске в 1933 году со старым капитаном
Хабаровым, опытным, но беспокойным человеком. Иногда совсем неожиданно, в
самый, казалось, неудобный момент, он начинал делиться своими
воспоминаниями, и тогда можно было услышать много интересных вещей.
Швартовались мы как-то раз к пассажирской пристани. Капитан Хабаров запоздал
с задним ходом и с беспокойством посматривал, как движется вперед судно. От
нетерпения он притопывал ногой и что-то говорил про себя. Я прислушался.
"Миленький, остановись, миленький, не подведи, - твердил он. - Родименький,
отблагодарю". Посулы, видно, помогли, и судно остановилось в нужном месте.
Капитан Хабаров ласково погладил полированные поручни на мостике.