"Константин Сергеевич Бадигин. На затонувшем корабле " - читать интересную книгу автора

Совсем недавно подвал служил бомбоубежищем, и жильцы завалили его
самыми прозаическими предметами домашнего обихода. Рядом с раскладной
койкой - роскошное кресло, диваны, поломанные стулья, обитые бархатом или
атласом кушетки. По стенам - какие-то сундуки и ящики с висячими замками.
Под потолком - тусклая, пыльная электрическая лампочка.
Несколько человек с серыми, изможденными лицами спали, прижавшись друг
к другу, прямо на цементном полу. Сквозь дыры в лохмотьях проглядывала
пожелтевшая кожа. Ноги у всех босые; десять пар деревянной обуви аккуратно
поставлены к стене.
В креслах и на кушетках расположились эсэсовцы. Дежурный ротенфюрер,
прижав автомат к груди, сладко похрапывал, облокотившись о спинку дивана.
- Транспорт прибыл, выводите пленных! - приказал Эйхнер заспавшемуся, с
опухшими глазами офицеру. - Вход в бункер здесь. Надеюсь, вы не забыли,
профессор? - И штурмбанфюрер откинул крышку люка. Ухватившись волосатыми
руками за толстую скобу, Эйхнер, кряхтя, протиснулся в узкую горловину и
стал спускаться, осторожно переставляя ноги по ступенькам железного трапа.
За ним - Хемпель.
В нижнем этаже подземелья было светло и сухо. Стены и потолок бункера
выбелены известкой. Десятка два ящиков с зеленой буквой "М", привезенные в
прошлый раз, занимали немного места. В одной из стен виднелась клинкетная
дверь под номером 29, выкрашенная темно-зеленой краской. Такие двери с
резиновыми прокладками обычно ставят на водонепроницаемых переборках
кораблей.
Хемпель отлично понимал, как велико значение экспонатов прусских музеев
для немецкого народа, но страсть к янтарю брала верх. Хотел профессор этого
или не хотел, а мысли по-прежнему возвращались к янтарному кабинету и
любимой ящерице. Поэтому профессор лукавил, путал, менял надписи на ящиках,
стараясь найти для своего янтаря самое безопасное хранилище. А самым
безопасным, по его мнению, было то, о котором, кроме него, никто не знал. Но
не удавалось профессору Хемпелю поступать так, как он хотел, кое-что из
янтарных сокровищ пришлось перевезти сюда, в этот бункер.
Драгоценности, награбленные гаулейтером Кохом на Украине и Белоруссии,
в эти дни перестали интересовать профессора. Может быть, бессознательно, но
он отделил свое от чужого. А ведь Кох о своем добре беспокоился больше
всего.
- Здесь вашему янтарю будет куда спокойнее, - нарушил молчание
Эйхнер. - Даже если затопить кенигсбергские подземелья, этот бункер
останется сухим.
- Не понимаю, для чего это делать, если решено не отдавать город
русским? - огрызнулся профессор.
- А теперь, - продолжал эсэсовец, не обращая внимания на слова
ученого, - подпишите эту бумагу. Вы подтверждаете, что в бункере, не
опасаясь порчи, можно оставить на долговременное хранение ваше имущество.
Взглянув мельком на бумагу, профессор поправил очки, вынул ручку и
размашисто вывел свою фамилию.
- Надеюсь, теперь я вам больше не нужен, штурмбанфюрер? - спросил он
сухо. - Я хочу отдохнуть хоть остаток ночи.
Эсэсовец, сморщив лоб, посмотрел на подпись.
- Боюсь, вам не придется сегодня как следует выспаться, профессор.
Остались еще кое-какие формальности. Мы их закончим после погрузки.