"Константин Бадигин. Кораблекрушение у острова Надежды (Роман-хроника времен XVI века)" - читать интересную книгу автора

"Раньше того не было, чтобы боярин Юрьев распоряжался дворцовой
стражей", - подумал Богдан Бельский. Его сердце почуяло недоброе. С другой
стороны, Юрьев сейчас первый человек в государстве. И Бельский решил
испытать судьбу до конца. Поправив на боку саблю, приняв неприступный вид,
он зашагал в караульную избу.
Стрелецкий полковник, начальник караула, рослый детина с лицом,
изрытым оспой, расстегнув кафтан, развалился на лавке.
- Кто таков? - строго спросил оружничий.
- Стрелецкий голова Иван Мертваго.
- Я оружничий Бельский. Почему не пришел по моему зову?
- Мне велено выполнять приказы только одного человека - Никиты
Романовича Юрьева.
- Кто велел?
- Бояре приговорили.
Все было правильно, спорить не о чем. Богдан Бельский понял, что
проиграл. Теперь бояре не дадут присягнуть Дмитрию. Из поднебесных высот
оружничий свалился на землю. Однако он был живуч, и надежда не совсем
оставила его. Бельский снова стал прикидывать, что можно сделать.
Ссутулившись, склонив голову, он вернулся во дворец. Только один бог
знает, что он передумал за это время.
В Грановитой палате Богдан Яковлевич услышал бряцание оружия и топот
тяжелых сапог. Его ждал новый удар. Подняв голову, он увидел два десятка
стражников с обнаженными саблями, окружавших кучку растерявшихся людей в
богатых одеждах.
Прежде всего он узнал краснолицую кормилицу Орину с царевичем
Дмитрием на руках, увидел плачущую навзрыд царицу, ее вели под руки братья
Григорий и Михаил. Понурив голову, шли Афанасий Нагой и дядя царицы
Андрей. Среди заговорщиков Бельский заметил родственников и близких к
семейству Нагих.
Оружничий остановился.
- Богдан Яковлевич, - услышал он сиплый голос старика Федора Нагого,
- заступись, погубят нас злодеи.
- Не тявкай! - крикнул десятский в нарядном шитом кафтане. Сделав
страшное лицо, он ткнул старика кулаком.
Стрельцы увели семейство Нагих из дворца. Затихли топот сапог и
бряцание оружия. Снова наступила тишина. Над Москвой стояла глухая ночь.
Из комнаты, где лежал мертвый царь, по-прежнему доносился густой голос,
четко выговаривающий слова молитвы.
Ударил тяжелый колокол в Успенском соборе.
Богдан Бельский все еще не мог оправитья от нанесенного ему удара.
Может быть, он спал и видел плохой сон?
Нет, все происходило наяву... Выходит, теперь не до дружка, а до
своего брюшка. Оружничий был коварным царедворцем и выходил победителем из
многих дворцовых схваток. "Меня мог обскакать только Андрей Щелкалов.
Неужели он? Нет, он умный человек и не сделает этого... Если бы был жив
тот, кто лежит мертвым в соседней горнице... Одно мое слово, сказанное
ему, сразу бы повернуло дело. Но что делать сейчас? Не готовят ли они,
государи-бояре, узилище и мне, а может быть, и смерть... Нет, меня, дядьку
царевича Дмитрия, названного в духовной грамоте, они не тронут... пока не
тронут, не осмелятся".