"Сергей Бадей. Лукоморье: Курс боевого мага " - читать интересную книгу автора

страшными карами, удалился в неизвестном направлении.
Остаток дня прошел в хлопотах. Я смотался на кухню и уладил со знакомым
поваром (очень приятный домовой, правда, прижимистый, но договориться можно)
вопрос приготовления. У Хароса, одного из братьев-наемников, выклянчил нож.
Этот жмот заставил меня поклясться страшной клятвой, что я его нигде не
посею. Гариэль вырастила для меня корзину. Корзина получилась очень уж
вычурной и красивой. Но Гариэль объяснила мне, что иначе нельзя. Положено по
эльфийским канонам. На мой вопрос, будет ли корзина, в отличие от луков,
меня слушаться, Гариэль почему-то обиделась. Пришлось долго просить прощения
и пообещать что-то сладенькое в ближайшую городскую экспедицию. Аранта
прочитала мне лекцию "Об опасностях густого леса, подстерегающих глупого, но
привлекательного (на вкус) молодого человека, с дуру отправившегося собирать
грибы". В этой лекции были и коварные лешие, водящие вышеупомянутого
молодого человека по кругу, и старички-боровички, увлекающие за собой в
непролазные чащи, и завлекуши, выполняющие те же функции под видом
привлекательных девушек. Были там и дендроиды, все еще водящиеся в лесах
Магира. Не обошлось и без деревьев-людоедов. Все это было выложено мне с
потрясающей экспрессией, и если бы не смеющиеся глаза Гариэль, слушающей
лекцию вместе со мной, то можно было бы и поверить в эти ужасы.

Утром в воскресенье, по-нашему, или в седмицу, по-магировски, я,
прихватив все собранное мною накануне барахло плюс зачарованную флягу с
горячим травяным отваром, выбрался в лес.
Чуден лес при... Так, где-то это уже было. Впрочем, все равно чуден!
Тихо, стараясь не валить по пути деревья, я двигался в лес по направлению от
комплекса. Я не боюсь заблудиться, так как у меня хорошо развито чувство
ориентации. Мне уже случалось удивлять своих друзей, выходя из незнакомого
леса в той точке, где мы в него заходили. Едва зарождающееся утро уже
расцветило кроны сосен и дубов яркими мазками восходящего солнца. Легкий
шелест ветерка, шевелящий пожелтевшие листья, при полном безветрии внизу,
навевал умиротворение и иллюзию, что я снова вместе со своими родными. Глаза
привычно и цепко смотрели под ноги и по сторонам, выискивая подозрительные
бугорки из листьев и хвои или шляпки грибов, неосторожно вылезшие наружу.
Осталось только вырезать подходящую палочку. Когда я, уже собрав половину
корзины отборных боровиков и подберезовиков, собирался поворачивать в
сторону дома, вдруг послышалось приглушенное похрюкивание. Зная, что встреча
в лесу с дикими кабанами представляет собой нешуточную опасность, я, откуда
только что взялось, мгновенно засунул корзину и палку в кусты и взлетел на
здоровенную разлапистую сосну. Хрюканье приближалось, и из лесу вывалилось
кошмарное существо. Мама родная! Злобная кабанья морда на теле, напоминающем
человеческое, но при этом заросшее густой рыжеватой шерстью. Трехпалые руки
бугрились мощными мышцами. Кабано-человек двигался, чуть пригнувшись,
всматриваясь и принюхиваясь к моему следу, похрюкивая от возбуждения. Вот он
остановился и поднял голову. Злобные маленькие кабаньи глазки уставились на
меня. Радостно рявкнув, он двинулся в направлении сосны, на которой, обняв
ее, как родную, устроился я.
- Эй, дядя! А ну, стой! - заорал я. - Иди лучше своей дорогой!
Никакого впечатления! Я выщелкнул точечный пульсар. Он вонзился точно в
лоб кабано-человека. Тот раззявил пасть и, издав что-то, среднее между ревом
и визгом, уже более решительно продолжал приближение к моему укрытию.