"Александр Бачило, Игорь Ткаченко. До последней звезды " - читать интересную книгу автора

компакт-диски с разговорным жанром идут плохо. Пародии? А кого пародировать?
Все перебиты. Но дело даже не в этом. Какой может быть юмор, когда думаешь
только о бродящей где-то рядом смерти, а в каждом зрителе видишь
потенциального шутера? Зрителя нужно любить, без этого из него не выжмешь ни
копейки.
Сменить профессию? Стать тихим кабинетным затворником, неторопливо
переводить какой-нибудь толстый талмуд за скромное, но верное
вознаграждение? Не дадут ведь. Подорвут вместе с кабинетом. Нет, тому, кто
хоть раз глотнул газированного актерского адреналина, уже не слиться с
массой благонамеренных граждан. Публика быстро забывает своих кумиров, но
долго не прощает им былого успеха.
Не включив свет в туалете, Максим по привычке заперся на щеколду,
наощупь вытянул сигарету из пачки, щелкнул зажигалкой. Надо же, никогда в
жизни не курил, а в последний год пристрастился. Может быть, сигарета и
сокращает жизнь, но нервы успокаивает безотказно. Вон как сразу ослабли
ноги, до боли напряженная в чертовой раскладушке спина облегченно
разогнулась, прошла боль в затылке. Поплыла голова.... А через пять минут
все пройдет - не то что после водки или серьезной травы. Нам долго
расслабляться некогда... Сколько раз спасала его эта сигаретка в бегах,
где-нибудь в привокзальном сортире или на пустыре, позади гаражей. Пускай
всего на пять минут, но мозг начинает работать остро, деловито, без паники,
в эти пять минут он способен придумать неожиданный ход или вспомнить что-то
давно забытое, мимолетное.
Вот и сейчас Максим шаг за шагом вспоминал вчерашнюю опасную операцию -
поход в магазин. Маскировка, кажется, была на высоте. Усы, бородка, дымчатые
очки делали его неузнаваемым. Голос он, слава Богу, умел менять так, что не
подкопаешься. Он терпеливо перебирал в уме лица, выражения глаз продавцов,
встречных и попутных прохожих. Вроде, никто ничего не заметил, не задержал
взгляд, не остановился. Не было ли кого на балконах? Не торчал ли кто в
окне? Кажется, нет. Вот только...
Одно окно в доме напротив. Вот уже три вечера подряд там не зажигают
свет. Почему? Может быть, конечно, хозяева уехали. Но... как-то неправильно
уехали. Он вдруг понял. На окне нет никакой занавески! Уезжая, мы
инстинктивно задергиваем шторы или хотя бы тюль, а это окно зияет темной,
многозначительной глубиной. Как объектив.
Максим отшвырнул сигарету. А ведь пора рвать когти. Вполне возможно,
что никакого объектива там нет, и все это пустые бредни, но он уже знал, что
проклятое окно не даст ему покоя, пока он не сменит квартиру. Бороться с
этим чувством бесполезно, да и не нужно. Может быть, именно оно спасало его
в течение всего последнего года...

5

...Эх ты, девочка-свирель! И как же тебя угораздило попасть в этот
чертов ящик?! Ты же не такая, как все эти павлины с фанерными голосами и
мраморными ротондами на Котляковском кладбище! Ты пела просто потому что не
могла не петь, как птичка на ветке. Тебе бы еще в куклы играть, певунья... И
засыпать, свернувшись клубочком у меня на руках. Маленький мой птенчик.
Юля-капризуля...
Улыбка помимо воли тронула губы. Андрей дошел до забора, развернул