"Александр Бачило. Новоселье (жилищно-эксплуатационный триллер) " - читать интересную книгу автора

светило - это почетное четвертое место в новой очереди, той, что будет со
стороны наблюдать нынешние новоселья и ждать своего часа. Возможно, годами.
И рассудок скромного технолога, члена общественного совета по жилью, не
вынес удара судьбы. Прямо перед стендом жилкомиссии, вперив замутненный
взор в списки новоселов, Коля Таранкин произнес страшную клятву. В
присутствии многочисленных свидетелей он поклялся, что душу отдаст
дьяволу, но вселится в новую квартиру.
Эта, произнесенная публично, клятва почему-то не на шутку встревожила
стоявшего тут же Моралевича, который, кстати сказать, был сопредседателем
жилищной комиссии. Улучив момент, он подошел к Коле и строго предупредил
его , что коллектив не потерпит беззакония и самоуправства. Но несчастный
отец семейства лишь разразился в ответ безумным хохотом.
Между тем, дни пустились дальше вслед за днями, и не так уж много
успело их пройти до того момента, когда был подписан акт о сдаче дома.
К удивлению принимавшей дом комиссии, не только водопровод и
электричество, но даже лифт исправно функционировал в каждом из шести
подъездов, строительный мусор был весь вывезен, подъездные пути и
автостоянка полностью соответствовали проекту. Комиссия шумно восторгалась
оконным уплотнителем, колупала ногтем надежно приклеенные обои, и лишь
Моралевич, включенный в ее состав, понуро бродил вслед за остальными. Он,
собственно, и сам не знал, отчего так неспокойно было у него на душе,
отчего не радовало, а наоборот, тревожило его каждое новое свидетельство
высокого качество работ.
"Не по-людски как-то, - рассуждал он про себя. - Быть не может, чтобы
за обыкновенные, в общем, деньги строители так упахивались. Кому теперь
нужны обыкновенные деньги?"
Но особые опасения внушал ему Аркадий Анатольевич, входивший в комиссию
в качестве представителя "Преистройки".
"Ишь, улыбается кооператор! - думал Моралевич. - К чему бы столько
радости? Ох, не к добру!"
Однако, сданный на "отлично" дом был полностью готов к заселению, и
никакие сомнения Моралевича не могли этому заселению помешать.
Решено было вселяться организованно, в субботний день, с музыкой и
торжественным митингом. Накануне заветной даты весь грузовой автотранспорт
на заводе был приведен в боевую готовность и даже украшен оставшимися от
былых демонстраций лозунгами относительно роли рабочего класса и какого-то
"скорейшего построения".
С утра до глубокой ночи в разных местах города упаковывались коробки,
ящики, чемоданы, разбиралась мебель, ближе к выходу перетаскивались диваны
и укутанные в одеяла телевизоры.
Давно и с избытком обеспеченный жилплощадью Моралевич непосредственного
участия в общих счастливых хлопотах не принимал, но, как лицо
ответственное, держал руку на пульсе событий. Поздно вечером в его большой
квартире раздался телефонный звонок. Начальник отдела капитального
строительства тревожно взглянул на часы.
Стрелки единодушно показывали полночь. Телефон звонил. Его
металлическая трель неприятно вспарывала тишину.
Моралевич взял трубку.
- Да!
- Алло, Григорий Ефимович? Извините, что поздно. Это Подокошко