"Ричард Бах. За пределами моего разума" - читать интересную книгу автора

проблема, как будто говорила она мне. Она не проявляла ни малейшего желания
помочь мне в задаче, которую не утвердил ее начальник. По всем приметам,
которые я смог собрать за неделю, посвященную хитроумнейшим попыткам извлечь
ее оттуда, выходило, что ее не существует.
Целые вечера я проводил, свернувшись на диване перед маленьким камином
и не отрывая глаз от пламени.
Когда я слегка прикрывал веки, мне казалось, что его колеблющиеся языки
освещают другое место -- какую-то комнату, кожаные кресла с высокими
спинками. Я не видел кресел, я их чувствовал; я ощущал присутствие других
людей в комнате по неясному гулу голосов, ощущал чьи-то шаги совсем рядом,
но видеть никого не мог.
Я видел только огонь и тени в комнате, и это была не моя комната.
Я встряхивал головой, и зыбкое видение пропадало.
Через какое-то время я догадался, что нужно сделать. Она вернется, если
я предложу ей новую задачу! А когда она появится со своим решением, я
попрошу ее подождать.
Я тут же засел за чертежи нового комплекта тормозных башмаков к колесам
моего самолета. Мне хотелось чего-то необычайного: из компактного полетного
состояния оно должно было разворачиваться в мощную геометрию, способную
удержать Каб неподвижным в любую бурю.
Я придумал какие-то неуклюжие колодки и дал им проплыть перед мысленным
взором, прежде чем лечь спать. Такая вот тебе приманка.
Не тут-то было. Забрезжило утро, я проснулся -- все те же жалкие,
бездарные колодки. Я выбросил их из головы и на следующую ночь попросил ее
изобрести какой-нибудь нехитрый колпак, который защищал бы топливный бак от
дождя. Что-то вроде перевернутой банки из-под томатной пасты. Скажем, из
фрезерованного алюминия?
Никакого ответа. Молчание. Надуманные проблемы, тормозные башмаки,
вместо которых лучше было бы поставить деревянные колодки, защитные крышки
для бака в самолете, который всегда стоит в ангаре, незаконченные
конструкции, истинное назначение которых состоит в том, чтобы выманить ее
оттуда -- все это не производило на нее ни малейшего впечатления.
Все мои конструкции являлись мне каждое утро в неизменном виде --
нетронутые приманки, только для того и придуманные, чтобы еще раз увидеть ее
глаза.
Недели через две до меня дошло, что мои хитрости могут продолжаться
годами без ответа. Я злился на себя, не находя оправдания собственной
глупости. Желание увидеть ее снова я облек в мантию обмана; и чего же я
рассчитывал этим обманом добиться? Что она появится, доверчивая, и будет
приветствовать меня из другого конца времени?
Прошел месяц. Я по-прежнему валялся вечерами на диване, уставившись в
камин; старенькие часы неспешно тикали на полке, и под их ритм я перебирал в
памяти все случившееся.
Конструктивные решения, пришедшие неизвестно откуда, были благополучно
воплощены в моем реальном, трехмерном Пайпере J-3С, поставленном в ангар
зимой 1998 года.
Я не разрабатывал их; я даже не догадывался о решении, когда
расставался с ними перед сном. Это не были голографические штучки,
направленные соседом-шутником в предрассветный сумрак комнаты с помощью
лазерного прожектора. Это не были галлюцинации.