"Алексей Бабий. Дверь" - читать интересную книгу автора

сошли?
И трубку бросили. Но не на того напали силы реакции. Петров был
чалдонских кровей, хотя эти чалдонские крови и были изрядно разбавлены
водичкой за времена застоя, волюнтаризма, культа, нэпа и военного
коммунизма. И, уж если Петров решил, что дверь должна быть открыта, то
будьте спокойны: она откроется.
Через час он стоял на крыльце булочной с листом бумаги.
- Товарищи! - говорил он. - Закрытая половина двери унижает наше
человеческое достоинство. Подпишем требование в горсовет об открытии этои
позорной двери!
- Ну чего встал? - говорили одни. - Ни пройти ни проехать!
И не подписывали.
- Даешь! - говорили другие. - Давно пора!
И тоже не подписывали.
- Мы долго терпели! - говорил Петров. - Но нашему терпению пришел
конец! В то время, как открываются двери за рубеж, наши бюрократы не хотят
открыть полдвери в булочную!
Толпа стремительно росла.
- Что дают?
- А черт его знает, вон списки какие-то составляют!
- Да, наверно, булки французские!
- Маня! Давай сюда! Здесь на импортные булки записывают!
- Кто крайний?
- Куда прешь!
Но, видно, кто-то смекнул и позвонил куда надо, и подъехали автомобили,
и выскочили из автомобилей крепкие ребята в комбинезонах, в шнурованных
полусапогах, с дубинками и щитами. Толпа мигом рассеялась, остался только
Петров да еще десяток копуш, которых вместе с Петровым и осудили за
организацию неразрешенного митинга. В связи с возрастающим плюрализмом
Петров отделался пятьюстами рублями штрафа, да еще при задержании ему
сломали пару ребер. Знающие люди говорили: лет бы десять или сорок назад -
у-у-у-у! Но Петрову хватило и этого. Петров, хотя и состоял в авангарде
советского народа и нес в себе понемногу ума, чести и совести нашей эпохи,
после суда почувствовал, что способен не только поступиться принципами, но и
усомниться в основах. Его поразило большое количество свидетелей,
утверждавших, что митинг произошел прямо на проезжей части (из-за чего в
Ветлужанке бабушка столкнулась с автобусом, а на Енисейском тракте водитель
КамАЗА поехал по встречнои полосе), что на нем призывали свергнуть советскую
власть и открыть двери западным монополиям, в основном почему-то
французским.
А утром, придя на работу, он узнал из заводской многотиражки с
названием не то "какой-то там трудящийся", не то "Куда-то там светлый путь",
что он демагог, отщепенец и экстремист, пытавшийся продать свою Родину с
крыльца булочной номер 8. Некий слесарь Иванов заявлял, что он Петрова не
знал, не знает и знать не желает, поскольку Петровым не место в нашем
коллективе. Далее слесарь от лица рабочего класса излагал свой взгляд на
перестройку: ее следовало начать со своего рабочего места, добиваясь все
более и более высоких производственных показателей. Петров же, по мнению
слесаря, хотя и висел на Доске Почета, к работе относился с прохладцей,
отдавая все свое рабочее время сочинению клеветнических измышлений. Особенно