"Виталий Бабенко. Игоряша-Робинзон" - читать интересную книгу автора

"трех-семерок" по той простой причине, что первого никогда не пробовал, а
второе обыкновенно пил не ради дегустации; точное знание природы напитка
пришло к нему странным путем - извне). Весь день Игоряша пробовал разные
соки, а потом крепко спал, овеваемый нежным ночным ветерком.
А утром проснулся и назвал планету "Моя". Вот так просто - три буквы с
ударением на "я". Чтобы все возможные посетители еще с порога знали, что
здесь к чему и кто тут хозяин. Игоряша почему-то сразу решил, что он
единственный разумный человек на планете. И был, в определенном смысле,
близок к истине...
До каких же вершин счастья воспарил Игоряша, когда проснулся утречком
на благодатной Моей, хлебнул для поправки здоровья пива "Гиннес" из
ближайшего пруда и вдруг разом осознал, что он впервые в жизни свободен,
раскован и всевластен!
Можно сказать, такого случая он ждал с рождения. Начальство - далеко.
Так далеко, что с самой высокой горы не увидишь. Мымра-жена - за миллионы, а
может быть, и миллиарды километров. Соседи, сослуживцы, очереди - вообще за
тридевять земель, в тридесятой помойке. А он здесь - сам себе начальство
собственного рая, сам себе сосед, сам себе сослуживец и сам себе очередь.
Вот!
Игоряша весь день хохотал до упаду, и даже снял галстук и повесил на
дерево с "шабли", и пил разные соки, а потом крепко спал, не умывшись на
ночь.
И опять было утро. Летали, гукая, слоники, солнце рассыпало свои
изумрудные лучи по оранжево-синим лесам, булькали лужи, издавая мягкий
бродильный аромат. Игоряша пробудился, подошел к бордовому баобабу,
выбранному еще с вечера, и рванул ногтями кору: потекло замечательное
рейнское вино "лаубенгеймер". Ох, здорово!
Напившись, Игоряша снял пропотевший пиджак и в раздумье поскреб
подбородок: что делать? Подбородок царапался, потому что был давно небрит.
Ближе всего Игоряше было бы взять утреннюю газету и просмотреть
спортивную рубрику касательно "Спартака" и программу телевизионных передач.
Увы, ни газет, ни телевизоров здесь не было и быть не могло, и тогда Игоряша
решил написать лирические стихи, хотя никогда в жизни такими глупостями не
занимался. Вот в каком виде застала его всплывшая вечером сердцевидная луна:
Игоряша, в майке и брюках, обнимал ствол чинзановой пальмы и, рыдая, читал
строки, вдохновенно выведенные им кровавым мелникским вином на широком
белоснежном листе местного лопуха:

Вот я живу теперь в рае
и мне теперь хорошо!
А с тобой, сволочь такая Рая
я знаешь могу сейчас сделать что?!!!!

Жену Игоряши звали не Рая, а Светлана Владиславовна, но он поставил
"Рая" для рифмы и считал, что получилось неплохо: обнаженно, но и со скрытым
смыслом - как у настоящих поэтов.
Наутро Игоряша никак не мог вспомнить, куда он дел лопух с поэзией,
поэтому весь день в душе саднил горький осадок непризнанности. "Эх, была бы
хоть одна живая душа! - примерно так думал Игоряша. - И веселее, и стихи
почитать было бы кому!"