"Виталий Бабенко. Игоряша-Робинзон" - читать интересную книгу автора

человек. Оба мы - цивилизации. Надобно контакт установить.
- Да мы же с вами почти незнакомы... - ломалась инопланетянка (хотя
она-то, скорее всего, и была аборигенкой, а инопланетянином следует называть
как раз Игоряшу). - Вот и вы, хотя и разумный, странный какой-то...
- Брось ты эти штучки, - улещивал Игоряша собаковидную незнакомку. -
Главное - контакт. Главное - мир да любовь, али нет?
- Да ведь любовь у нас иная, - кочевряжилась марсианка. - Не чета
вашей, земной. У нас любовь - телепатическая. Взаимопроникновение двух
разумов, слияние их в экстазе, тогда нарождаются наследники - мы их называем
мыслеобразами.
- Давай мыслеобразы! - кричал, распаляясь, Игоряша. - Враз! Сейчас мы
сольемся! Сейчас мы взаимопроникнем! Даешь телепатическую любовь!..
И аборигенка-инопланетянка сдалась. И два разума слились в экстазе. И
вот уже мыслеобразы запрыгали по райской планете.
Начальник Игоряши в обличье дирижабля на страусовых ногах гонялся за
ускользающей мыслью и, пыхтя гелиевым животом, ежеминутно шипел: "Лопну или
снимут?! Лопну или снимут?!"
Соседи жили в канализационной трубе, все высовывали свои хилые мембраны
на воздух - опасались, нет ли солнечной радиации, куковали и мнимо ухали,
довольные, а сами только и жили от подачки до подачки в виде серного дождя.
Многолапые сослуживцы ползали по склизким коридорам, вытягивали,
здороваясь, усики, шевелили ими, ждали - не соблаговолит ли Главный воздать
им своими благоволениями, не отпустит ли им милостивой поруки, дабы младые
члены их семей могли продвигаться по темным и сырым подземным путям к свету
мудрости, к получению заслуг.
И сам Игоряша восседал на зеленом стуле с подлокотниками, парил ноги в
розовой воде, скреб от наслаждения пальцами по дереву, плевал желтой слюной
в плевательницу и по той слюне гадал о судьбах, а если слюна была гадкая -
то и о судьбах мира. Принимая иных жукоголовых инопланетян, кричал: "Ниц,
жиды пресмыкающиеся!" - а гоня прочих, орал: "Вон, нехристи копытные!" И был
он в мыслеобразе своем сапиенс из сапиенсов, даже так: Сапиенс Рекс.
И тогда пришел Дядя.
Если бы Игоряша хоть на йоту секунды допустил, что
пространственно-временной дрейф нейтрино - это блеф и камуфляж; если бы он
хоть раз предположил, что его райский лес тянется не на всю планету, а
занимает лишь несколько (в земном измерении) квадратных километров и
приколот к планетной коре шпильками; если бы он знал, что на границе леса
встает незримая, но непроницаемая стена, за которой живут Дяди... - может
быть, тогда он писал бы гениальные стихи, рисовал бы фантастические картины
и создал бы высокогуманную цивилизацию из собственных мыслеобразов.
Но Игоряша... Ах, Игоряша!..
И - Дядя... Ах, Дядя!..
Дядя давно забавлялся сапиенсом на планете, но вдруг забава изродилась
в пакость. И потому он пришел.
- Ухгр-р-рммм, кх'оо-б'ррр-йас!!! - сказал Дядя и топнул тем, что ему
заменяло ногу.
- Ц-ц-ц-ссск-шррр-па! - цыкнул он, и всем стало ясно, что опыт не
удался, не вышел эксперимент по изучению воздействия субъективного
благополучия на объективного стандартного человека, то есть на Игоряшину
персону. (Или наоборот: объективного благополучия на субъективную Игоряшину