"Исаак Эммануилович Бабель. Конармия " - читать интересную книгу автора

фанатизма, о художнике Луке дель Раббио и о семье плотника из Вифлеема.
- Имею сказать пану писарю... - таинственно сообщает мне Аполек перед
ужином.
- Да, - отвечаю я, - да, Аполек, я слушаю вас...
Но костельный служка, пан Робацкий, суровый и серый, костлявый и
ушастый, сидит слишком близко от нас. Он развешивает перед нами поблекшие
полотна молчания и неприязни.
- Имею сказать пану, - шепчет Аполек и уводит меня в сторону, - что
Иисус, сын Марии, был женат на Деборе, иерусалимской девице незнатного
рода...
- О, тен чловек! - кричит в отчаянии пан Робацкий. - Тен чловек не
умрет на своей постели... Тего чловека забиют людове...
- После ужина, - упавшим голосом шелестит Аполек, - после ужина, если
пану писарю будет угодно...
Мне угодно. Зажженный началом Аполековой истории, я расхаживаю по кухне
и жду заветного часа. А за окном стоит ночь, как черная колонна. За окном
окоченел живой и темный сад. Млечным и блещущим потоком льется под луной
дорога к костелу. Земля выложена сумрачным сияньем, ожерелья светящихся
плодов повисли на кустах. Запах лилий чист и крепок, как спирт. Этот свежий
яд впивается в жирное бурливое дыхание плиты и мертвит смолистую духоту ели,
разбросанной по кухне.
Аполек в розовом банте и истертых розовых штанах копошится в своем
углу, как доброе и грациозное животное. Стол его измазан клеем и красками.
Старик работает мелкими и частыми движениями, тишайшая мелодическая дробь
доносится из его угла. Старый Готфрид выбивает ее своими трепещущими
пальцами. Слепец сидит недвижимо в желтом и масляном блеске лампы. Склонив
лысый лоб, он слушает нескончаемую музыку своей слепоты и бормотание
Аполека, вечного друга.
- ...И то, что говорят пану попы и евангелист Марк и евангелист
Матфей, - то не есть правда... Но правду можно открыть пану писарю, которому
за пятьдесят марок я готов сделать портрет под видом блаженного Франциска на
фоне зелени и неба. То был совсем простой святой, пан Франциск. И если у
пана писаря есть в России невеста... Женщины любят блаженного Франциска,
хотя не все женщины, пан...
Так началась в углу, пахнувшем елью, история о браке Иисуса и Деборы.
Эта девушка имела жениха, по словам Аполека. Ее жених был молодой
израильтянин, торговавший слоновыми бивнями. Но брачная ночь Деборы
кончилась недоумением и слезами. Женщиной овладел страх, когда она увидела
мужа, приблизившегося к ее ложу. Икота раздула ее глотку. Она изрыгнула все
съеденное ею за свадебной трапезой. Позор пал на Дебору, на отца ее, на мать
и на весь род ее. Жених оставил ее, глумясь, и созвал всех гостей. Тогда
Иисус, видя томление женщины, жаждавшей мужа и боявшейся его, возложил на
себя одежду новобрачного и, полный сострадания, соединился с Деборой,
лежавшей в блевотине. Потом она вышла к гостям, шумно торжествуя, как
женщина, которая гордится своим падением. И только Иисус стоял в стороне.
Смертельная испарина выступила на его теле, пчела скорби укусила его в
сердце. Никем не замеченный, он вышел из пиршественного зала и удалился в
пустынную страну, на восток от Иудеи, где ждал его Иоанн. И родился у Деборы
первенец...
- Где же он? - вскричал я.