"Исаак Эммануилович Бабель. Соль (Авт.сборник "Конармия", 1926)" - читать интересную книгу автора

никто вас в кутке не тронет и приедете вы, нетронутая, к вашему мужу, как
это вам желательно и надеемся на вашу совесть, что вы выростите нам смену,
потому что старое старится, а молодняка видать мало. Горя мы видели женщина,
и на действительной и на сверхсрочной, голодом нас давнуло, холодом обожгло.
А вы сидите здесь, женщина, без сомнения...
И пробивши третий звонок поезд двинулся. И славная ночка раскинулась
шатром. И в том шатре были звезды - каганцы. И бойцы вспомнили кубанскую
ночь и зеленую кубанскую звезду. И думка полетела, как птица. А колеса
тарахтят, тарахтят...
По прошествии времен, когда ночь сменилась с своего поста, и красные
барабанщики заиграли зорю на своих красных барабанах, тогда подступилися ко
мне казаки, видя, что я сижу без сна и скучаю до последнего.
- Балмашев, - говорят мне казаки - отчего ты ужасно скучный и сидишь без
сна?
- Низко кланяюсь вам бойцы и прошу маленького прощения, но только
дозвольте мне переговорить с этой гражданкой пару слов...
И задрожав всем корпусом я поднимаюсь со своей лежанки, от которой сон
бежал, как волк от своры злодейских псов и подхожу до нее и беру у ней с рук
дите и рву с него пеленки и тряпье и вижу по за пеленками добрый пудовик
соли.
- Вот антиресное дите, товарищи, которое титек не просит, на подол не
мочится и людей со сна не беспокоит...
- Простите, любезные казачки - встревает женщина в наш разговор очень
хладнокровно, - не я обманула, лихо мое обмануло...
- Балмашев простит твоему лиху - отвечаю я женщине, - Балмашеву оно
немногого стоит, Балмашев за что купил за то и продает. Но оборотись к
казакам, женщина, которые тебя возвысили, как трудящуюся мать в Республике.
Оборотись на этих двух девиц, которые плачут в настоящее время, как
пострадавшие от нас этой ночью. Оборотись на жен наших на пшеничной Кубани,
которые исходят женской силой без мужей, и те, тоже самое одинокие, по злой
неволе, насильничают проходящих в их жизни девушек... А тебя не трогали,
хотя тебя, неподобную только и трогать. Оборотись на Рассею, задавленную
болью...
А она мне:
- Я соли своей решилась, я правды не боюсь. Вы за Рассею не думаете, вы
жидов Ленина и Троцкого спасаете.
- За жидов сейчас разговора нет, вредная гражданка. Жиды сюда не
касаются. Между прочим за Ленина не скажу, но Троцкий есть отчаянный сын
тамбовского губернатора и вступился, хотя другого звания, за трудящийся
класс. Как присужденные каторжане вытягают они нас - Ленин и Троцкий - на
вольную дорогу жизни, а вы, гнусная гражданка, есть более
контр-революционерка, чем тот белый генерал, который с вострой шашкой
грозится нам на своем тысячном коне... Его видать, того генерала, со всех
дорог и трудящийся имеет свою думку-мечту его порезать, а вас несчетная
гражданка, с вашими антиресными детками, которые хлеба не просют, и до ветра
не бегают - вас не видать, как блоху и вы точите, точите, точите...
И я, действительно, признаю, что выбросил эту гражданку на ходу под
откос, но она как очень грубая - посидела, махнула юбками и пошла своей
подлой дорожкой. И увидев эту невредимую женщину и, несказанную Рассею
вокруг нее, и крестьянские поля без колоса и поруганных девиц и товарищей,