"Исаак Эммануилович Бабель. Смерть Долгушова (Авт.сборник "Конармия", 1926)" - читать интересную книгу автора

Исаак Эммануилович БАБЕЛЬ


СМЕРТЬ ДОЛГУШОВА

(Авт. сборник "Конармия" (1926))

Завесы боя придвигались к городу. В полдень пролетел мимо нас Корочаев в
черной бурке - опальный начдив 4, сражающийся в одиночку и ищущий смерти. Он
крикнул мне на бегу:
- Коммуникации наши порваны, Радзивилов и Броды в огне.
И ускакал - развевающийся, весь черный, с угольными зрачками.
На равнине, гладкой, как доска, перестраивались бригады. Солнце катилось
в багровой пыли. Раненые закусывали в канавах. Сестры милосердия лежали на
траве и вполголоса пели. Афонькины разведчики рыскали по полю, выискивая
мертвецов и обмундирование. Афонька проехал в двух шагах от меня и сказал,
не поворачивая головы:
- Набили нам ряжку. Дважды два. Есть думка за начдива, смещают.
Сомневаются бойцы...
Поляки подошли к лесу, верстах в трех от нас и поставили пулеметы где-то
близко. Пули скулят и взвизгивают. Жалоба их наростает невыносимо. Пули
подстреливают землю и роются в ней, дрожа от нетерпения. Вытягайченко,
командир полка, храпевший на солнцепеке, закричал во сне и проснулся. Он сел
на коня и поехал к головному эскадрону. Лицо его было мятое, в красных
полосах от неудобного сна, а карманы полны слив.
- Сукиного сына, - сказал он сердито и выплюнул изо рта косточки, - вот
гадкая канитель. Тимошка, выкидай флаг.
- Пойдем, что-ль, - спросил Тимошка, вынимая древко из стремян и размотал
знамя, на котором была нарисована звезда и написано про III Интернационал.
- Там видать будет, - сказал Вытягайченко и вдруг закричал дико: - Девки,
сидай на коников. Скликай людей, эскадронные...
Трубачи проиграли тревогу. Эскадроны построились в колонну. Из канавы
вылез раненый и, прикрываясь ладонью, сказал Вытягайченке:
- Тарас Григорьевич, я есть делегат, видать вроде того, что останемся
мы...
- Отобьетесь... - пробормотал Вытягайченко и поднял коня на дыбы.
- Есть такая надея у нас, Тарас Григорьевич, что не отобьемся, - сказал
раненый ему вслед.
- Не канючь - обернулся Вытягайченко, - небось не оставлю - и скомандовал
повод.
И тотчас же зазвенел плачущий и бабий голос Афоньки Биды, моего друга:
- Не переводи ты с места на рыся, Тарас Григорьевич, до его пять верст
бежать, как будешь рубать, когда у нас лошади замореные... Хапать нечего -
поспеешь к богородице груши околачивать...
- Шагом, - скомандовал Вытягайченко, не поднимая глаз.
Полк ушел.
- Если думка за начдива правильная, прошептал Афонька задерживаясь, -
если смещают, тогда мыли холку и выбивай подпорки. Точка.
Слезы потекли у него из глаз. Я уставился на Афоньку в несказанном
изумлении. Он закрутился волчком, схватился за шапку, захрипел, гикнул и