"Аркадий Бабченко. Алхан-Юрт" - читать интересную книгу автора

- Понятно. А больше пожрать нет ничего?
- Нет. - Пулеметчик вытащил из-за голенища грязную ложку с присохшими
к ней кусочками то ли каши, то ли глины, помешал в котелке, давая понять,
что разговор закончен.
Артем потоптался еще немного, потом снова поднялся на бугорок.
День начинался ясный. Показалось солнце, осветило долину. В Алхан-Кале
засверкали оставшимися стеклами дома, болотце под веселыми солнечными лучами
приобрело живописный вид, заблестело водой. В низине запестрела пожухлая
зелень. Артем остановился на опушке, разглядывая низину, село. "Хорошо, -
подумал он, - красиво. А ведь где-то там чехи. Где-то там война, смерть.
Притаилась, сука, спряталась под солнцем. Ждет. Нас ждет. Выжидает, когда мы
расслабимся, а потом прыгнет. Ей без нас плохо, без крови нашей, без наших
жизней. Насыщается она нами... Блядь, как жрать-то хочется".
Глядя на эту красоту, он вдруг вспомнил, что когда-то, еще на той
войне, видел человека, идущего через поле. Человек шел один, без оружия, сам
по себе. Это было нелепо - они никогда не ходили по одному, только группами
и лучше под прикрытием брони. А уж тем более через поле, где под ногами было
битком набито всякой взрывающейся дряни.
Артем смотрел на него и ждал: вот сейчас еще один шаг - и взрыв,
смерть, увечье, боль, страх. Он замер, не отрывая глаз смотрел на шагающую
фигуру, боясь пропустить момент взрыва, человеческого страдания. Помочь тому
человеку он не мог бы при всем желании, но и равнодушно отвернуться тоже не
мог. Ему оставалось только смотреть и ждать смерти.
Он так и не дождался - бэтэр повернул за угол, и идущий скрылся из
виду.
Потом, уже в мирной жизни - и через год, и через два, - эта картина
ему неоднократно снилась: как посреди войны человек шагает куда-то по своим
делам. Одинокая фигурка в минном поле. И странное дело, эта картина всегда
представала перед ним в черном цвете. Тогда было лето, солнце заливало
зеленую землю с ярко-голубого неба, мир был полон красок, жизни, света,
пения птиц, запахов леса и травы. Но он ничего этого не запомнил: ни сочной
зеленой травы, ни синего неба, ни белого солнца - только черная фигурка на
черном поле в черной Чечне. И черное ожидание - сейчас подорвется...
"Интересно, запомню ли я эти краски?- подумал Артем. - Или в памяти
опять останется только холод, грязь и пустота в желудке?" Ему вдруг стало
тоскливо. Тоскливо от этого красивого дня, который он проведет, подыхая с
голодухи в вонючем болоте.
Под солнечными лучами в камышах проснулись утки, закрякали, завозились
в воде. "Подстрелить бы одну, вот был бы завтрак. Комбат, сука, - ни обеда,
ни ужина, ни завтрака. Вот уж точно - завтрак на обед, обед на ужин, а ужин
нам на хрен не нужен".
На бугорок вышел Ситников, постоял немного, щурясь на солнце,
разглядывая из-под ладони село. Потом отломил ветку боярышника, стряхнул с
нее воду. Вместе с каплями на землю грузно упали несколько тяжелых крупных
мороженых ягод, гроздьями висевших на ветке. Ситников задумчиво посмотрел на
них, затем не торопясь стал обрывать по одной и закидывать в рот.
Артем подошел к нему, тоже сорвал с куста одну ягоду, прижал губами.
Терпкий, сладковатый сок мороженого боярышника наполнил рот. Это было
гораздо вкуснее мутного варева. Артем сглотнул. Ягода одиноко, ему даже
показалось - гулко, упала в пустой желудок. Он совершенно отчетливо