"Вольдемар Бааль. Источник забвения" - читать интересную книгу автора

А сердцу слышится - "прощай"...

И на самом деле трамвай запел - большой, железный, тарахтящий -
загнусавил, заныл - над полным стаканом стеклянно-прозрачной жидкости - с
сопутствующим хвостом чего-то сельдеобразного вперемежку с редиской...
запела на самом деле пожилая немытая баба и ее дочка-внучка-штучка... и
баритон... и юный старик...
- Сле-ду-ю-ща-я ос-та-нов-ка - вагон-ный парк!
Хочу редиски, хочу редиски, господи, оказывается, до чего же я хочу
редиски, а сердцу слышится прощай... Хором пели кресла, пели пассажиры,
пели двери - хлоп: настежь. Вера - вон, обхватила столб, у всех на виду,
улица поет, окна, уродливо подстриженные пыльные липы, каблуки по тротуару
- "а сердцу слышится "прощай"... А может быть, привет. В смысле "привет из
Крыма..."
На самом деле - ничего такого. На самом деле - чинная, спокойная,
гибкая, черно-длинноволосая красивая девушка с аккуратным кульком в руке
вышла из трамвая на остановке, а через плечо у нее, на длинном ремешке -
транзистор: Вера вышла на своей остановке. А что касается столба, так ведь
она просто оперлась на него, легко и изящно, чтобы вытряхнуть из туфли
камешек - ребристый, острый, неугомонный - все катался от носка к пятке и
наоборот, и никакого от него не было спасения, слава богу - приехали. И
откуда они только берутся, эти камешки, - уму непостижимо. Казалось бы,
совершенно чистый, гладкий тротуар - асфальт, - ну, пыль, конечно, пыль,
как положено, само собой. Но вот камешки?.. Надо впредь быть
внимательнее...
Мать лежала - в головах три подушки, так что и не лежала фактически, а
полулежала. Или полусидела. Как угодно. Врач, значит, уже был. На стуле -
новые рецепты. Надо будет, значит, идти в аптеку.
- Тебя только за смертью посылать...
- Я камешек вытряхивала.
- Что?!
Вера пошла на кухню, закурила и стала тщательно - щеточкой - мыть
редиску: мать страдала манией чистоты. Надо купить лупу, чтобы она могла
как следует рассмотреть, насколько тщательно помыт овощ - "интересно, в
аптеке продаются лупы или нет, а если не в аптеке, то где, а может, в
канцелярских принадлежностях..." Заболев, мать запретила целовать себя,
даже в щеку, что издавна было заведено и исполнялось автоматически.
Поэтому Вера по-прежнему целовала, а потом лишь спохватывалась и
вспоминала запрет, а мать закатывала длинный, истерический выговор. "Как
бы отучиться целовать ее..."
- Мой тщательно! Врач сказал, что в моем положении... И что ты хорошего
нашла в этих треклятых "ТУ"... Даже "стюардесса" лучше...
- Они легкие...
- В твоем возрасте бы... В мое время курящая женщина, уж не говорю
девушка, означала вполне определенный тип...
- Я и есть определенный тип...
А сердцу слышится "прощай"...
- Что ты мелешь все время! Как ненормальная... Из-за него, что ли?..
Таких шалопаев...
Мать придирчиво оглядывала каждую корнеплодину, осторожно макала в