"Анатолий Азольский. Белая ночь (Повесть) ("Дружба народов" № 10 2002)" - читать интересную книгу автора

Анатолий АЗОЛЬСКИЙ.

Белая ночь

Повесть

1


Алабин и Коваль познакомились в поезде Москва - Кисловодск. Могли бы
ехать на курорт в другие дни, разными поездами, в одном купе не
соседствовать, но в любом случае билеты получили бы в 5-й, мягкий вагон:
кому он как не полковникам, такой уж порядок держался со времен не так
давно отгремевшей войны. Обоим за сорок, болезни уже подступали, сердце,
желудок, легкие требовали горного воздуха, целебных вод и теплой, не
слишком сухой погоды, то есть всего того, чем богат Кисловодск, а то, что
купе на двоих, так это случайность, несть им числа, из них и составлена
жизнь, они так же неумолимы, как решка упавшей монеты или орел, что, в
сущности, равнозначно. Попутчики не могли не вспомнить войну, в разговоре
промелькнули фамилии общих знакомых, они и подсказали полковникам, кто где
служит: Алабин - финансист, Коваль - из госбезопасности. Короткое дорожное
знакомство не стало обычным приятельством, потому что Коваль офицеров,
подобных Алабину, недолюбливал: слишком грамотны, отлично знают законы,
чрезвычайно щепетильны и на нужные контакты не идут. Финансист отвечал
взаимностью, помнилось давнее - в 1937 году - общее собрание слушателей
Военно-хозяйственной академии в Харькове, представление им нового
начальника, командарма Шифриса, высказанные ему пожелания так же
плодотворно, как и раньше, служить делу воспитания командиров РККА, - и
еще одно пожелание, от лейтенанта НКВД, поднявшегося в первом ряду:
"Предлагаю высказать гражданину Шифрису партийное недоверие!" Все
обомлели.
Чернобородый Шифрис (четыре ордена Красного Знамени на гимнастерке) так
побледнел, что лицо его стало внезапно снежно-белым. Никаких поводов для
недоверия не было, в президиуме сидела вся военно-партийная и
хозяйственная верхушка Харькова, только что благословлявшая Шифриса, и тем
не менее общее собрание тут же раболепно проголосовало за это самое
партийное недоверие. Уже потом поползли слухи, что лейтенант
просто-напросто ошибся при чтении подсунутой ему бумажки, спутал фамилии,
Шейниса принял за Шифриса, и Алабин испытал омерзительное чувство
омертвления при жизни: с ним не только не считались, а обращались как с
игрушкой, манекеном, муляжом.
Обоюдное неприятие обязывало чтить бытовой этикет, на Кисловодском
вокзале расстались, пожелав друг другу отличного отдыха и скорой встречи,
о месте и времени которой и речи не было, естественно. Если раздельные
мягкие вагоны по родам войск даже и не замышлялись, то санатории все были
во власти министерств и управлений; на привокзальной площади полковники
сели в разные автобусы, надеясь на то, что больше не увидят друг друга. Да
и попробуй свидеться. Наверное, Кисловодск приютил сотню тысяч отдыхающих,
одни приезжали с путевками, другие быстренько расхватывали курсовки,
третьи ночевали в так называемом частном секторе. Тысячи статистов