"Анатолий Азольский. Затяжной выстрел" - читать интересную книгу автора

В каютах, если покопаться, всегда нашлась бы пара погон младшего
офицерского состава, с одиноким просветом по золотому полю. Но на эти,
беспросветные. все уставились как на чудо, пораженные тем, что они лежат так
просто, среди пуговиц, крючков и прочей портновской мелочи. Адмиральский чин
предстал вдруг оголенно, абстрактно, в отрыве от сигналов, созывавших
команду на большой сбор, от громовых приказов, от нескончаемых боевых
тревог, от аттестаций, характеристик и необозримо долгих лет службы.
Первым опомнился Олег.
- А что? ("А че?") ...Пойдут и адмиральские, - беспечно сказал он. -
Дай-ка примерить...
- Не надо, - остановил портного капитан-лейтенант Болдырев. И
объяснил: - Морда не та.
Физиономия Олега и в самом деле выражала откровенное, злостное
лейтенантство. Знали, конечно, что человеку уже двадцать два года, что он
командует тридцатью с чем-то матросами, что управляет огнем четырех
120-миллиметровых орудий 2-го артиллерийского дивизиона БЧ-2. Но чтоб он мог
командовать чем-то большим - в это не верилось. При Олеге батарея в прошлом
году отстреляла (и хорошо отстреляла) ночную стрельбу, этой зимой успешно
провела подготовительные стрельбы, но прославился командир 5-й батареи не
попаданиями в щит, а чечеткой на концерте самодеятельности да умением
говорить вдруг голосами всесильных своих начальников... Беспорядочное
какое-то лицо, не способное застывать в тяжкой думе, не умеющее выражать
беспрекословную решимость, ту самую, что звучала в отшлифованных командах
управляющего огнем.
Замешательство, вызванное адмиральскими погонами, длилось недолго. Все
наперебой хвалили шинель, у всех развязались языки. Каждый солдат должен
носить в ранце маршальский жезл, напомнил кто-то. Но что произойдет, если
солдаты начнут похваляться жезлами? Не подорвут ли жезлы, которыми втуне
помахивают на привале солдатушки, боеспособность Вооруженных Сил? А ведь
шинель из адмиральского драпа, вызывающе носимая лейтенантом, не тот ли
маршальский жезл?
Кому-то вспомнился Лермонтов, визит Грушницкого, произведенного в
офицеры, к Печорину, а кто-то, перепрыгнув через Лермонтова и Гоголя,
заявил, что "все мы вышли из манцевской шинели".
И так далее... Словоблудие морских офицеров не развлечение, не
пустейшее времяпрепровождение, а острая жизненная необходимость. Игра
словами затачивает язык. На кораблях флота - и только на кораблях, нигде
более в Вооруженных Силах - быт старших и младших офицеров, командиров и
подчиненных, близко соседствует с их службой, и обеденный стол, где
встречаются они, не разрешает "фитилять" в паузах между борщом и бифштексом,
но колкость и ответный выпад позволительны и допущены традицией.
Старую шинель, укатанную в сверток, взял Степа Векшин. Ноша освобождала
его от древнего обычая обмывания. К весне 1953 года на Черноморском флоте
утвердились специальные термины для обозначения
глубоко мотивированных застолий. Олегова шинель влекла "большой газ",
предваряемый "легкой газулечкой". С нее-то, с "газулечки" в "Старом Крыме",
и смылся передовой офицер Вербицкий, благоразумно вспомнил, что вечером ему
заступать на вахту, заодно и увел с собою всех благоразумных. Откололся и
Болдырев, не желая, видимо, стеснять лейтенантов.
Олегу Манцеву шинель понравилась внезапно и бесповоротно, и ему не