"Василий Ажаев. Далеко от Москвы " - читать интересную книгу автора

самолете.
Беридзе рассказал о происшествиях в пути. У Данилова поезд подвергся
нападению с воздуха. Они стояли на маленькой станции, и неожиданно
налетевшему бандиту удалось хорошо прицелиться. Бомба угодила в один из
вагонов. Соседние покорежило, в вагоне, где находились Беридзе и Ковшов,
вырвало рамы и разнесло стекла.
События тех минут навсегда врезались в память. Алексей содрогнулся, так
отчетливо возникли они опять при рассказе Беридзе. Упав при взрыве, Ковшов
подмял под себя главного инженера и загородил его своим телом. Потом они
поднялись на ноги, не веря, что целы. Беридзе испугался, увидев кровь на
лице и волосах товарища. Но, кроме мельчайших порезов, никаких ранений у
Алексея не было.
Немец прилетел опять - уже не бомбить, только посмотреть на содеянное.
Ковшов и Беридзе перенесли в кювет женщину с раздробленными ногами. Женщине
показалось, что ее бросили, и она запричитала: "Родные... хорошие... не
бросайте... я погибну!.. Я погибну!"
Алексей выбежал к полотну дороги и закричал Беридзе:
- Это постыдно, слышишь? Постыдно прятаться в канавах. К черту!
Из Данилова подошел санитарный поезд. Уцелевшие пассажиры принялись
носить раненых. Беридзе вытащил из-под вагонной обшивки мальчика, лицо у
него было размозжено, но в груди еще трепетала жизнь. Врач рассердился:
- Раненых надо носить, мертвые пусть лежат, им теперь не поможешь.
- Он был живой.
- Именно был. Идите за следующим.
Санитарный поезд ушел. Алексей и Георгий Давыдович пошли в лесок -
уговаривать прятавшихся в нем пассажиров вернуться в вагоны. Наконец
изувеченный поезд потащился дальше. В Данилове задержались. Начальник
станции не мог предоставить пассажирам другого поезда для дальнейшего
следования. Пассажиры написали телеграмму наркому с жалобой на начальника
станции и просьбой о помощи. Измученный заботами, обрушившимися на него
вместе с немецкими фугасными бомбами, железнодорожник прочитал телеграмму и
удивился ее наивности.
- Можно подумать, вас одних во всем мире бомбил сегодня немец. Наркому
только и заботы - читать вашу телеграмму. Не показывайте ее никому, порвите.
Я отправлю вас вашим же поездом до Кирова, там глубокий тыл, там вас
устроят.
И снова пришлось прятаться: на станцию в шестой раз за день налетели
немцы. Завыли паровозы. С двух стоявших на станции воинских эшелонов ударили
зенитки и пулеметы, земля заколебалась, воздух пришел в движение.
До Кирова мчались без единой остановки. Пассажиры столпились в
тамбурах, поближе к выходу. Железнодорожники Кирова хотели задержать
измученных людей и потом отправить их дальше, по мере возможности,
маленькими группками. Пострадавшие упросили пропустить их поезд. Так они
доехали до Свердловска - в вагонах без окон и дверей. На станциях к поезду
выходили толпы людей и плачем провожали его: из вагонов не вышли те, кого
они здесь встречали.
Рассказывая об этом, Беридзе не упомянул о своем столкновении с
Алексеем в Данилове. Там, у разгромленного поезда, Ковшов решительно заявил,
что вернется в Москву. В ответ на все увещания Беридзе, он повторял упрямо:
- Я должен быть в строю. Мое место на фронте, я солдат.