"Илья Ильич Азаров. Осажденная Одесса " - читать интересную книгу автора

своем Донбассе, у родных, в своей шахте - а тут учение. Сразу на ум пришел
доклад полкового комиссара о международном положении. Он сказал тогда, что
обстановка грозная, придется, видимо, воевать с фашистами, а я подумал:
успеть бы побывать дома - тогда и воевать не страшно. И вот вижу:
побывать-то дома не удастся, надо бежать на батарею. И все, кто был на
вокзале, подхватили чемоданы - и на Графскую, а там уже катера ждут...
Когда Шатохин вернулся на батарею, она уже вела огонь по воздушному
противнику. Не мешкая, включился в дело и он.


* * *

Вечером я говорил по ВЧ с Иваном Васильевичем Роговым. Мне нужно было
доложить ему о происходящем и уточнить свои задачи в связи с начавшейся
войной. Кроме того, я высказал ему желание остаться на действующем флоте.
[21]
- Учтите сами и подскажите товарищам, что в такой обстановке не
исключено распространение ложных слухов и паники. Нужно пресекать их. До
моего приезда в Севастополь оставайтесь на флоте. О вашей дальнейшей службе
решим на месте. Побывайте в авиации, - сказал он, заканчивая разговор, и,
помолчав, добавил: - О семье не беспокойтесь.
Я ни слова не говорил ему о семье, хотя и порывался сказать.
"Как понять фразу: "Побывайте в авиации"? Почему авиация, а не
корабли?" - думал я, направляясь на командный пункт флота.
КП перешел в специально оборудованное помещение на берегу Южной бухты у
Каменной пристани. Скала защищала его слоем твердого грунта толщиной более
30 метров. Здесь разместился Военный совет, начальник политуправления и
начальник штаба флота.
В помещении чувствовалась большая влажность. Вытяжная и нагнетательная
вентиляция была настолько малодейственна, что пришлось поставить
электрогрелки, подсушивавшие стены. Дышалось тяжело.
У Кулакова я застал Бондаренко. Оба - с осунувшимися, озабоченными
лицами. Я передал им свой разговор с Роговым.
Кулаков сказал, что вечером в Карантинной бухте подорвался на мине
морской буксир СП-12. Катера, вышедшие к месту его гибели, подобрали 5
человек, остальные 26 погибли. Это были первые жертвы войны от
магнитно-донных мин, тогда еще нам не известных. Их ставила немецкая авиация
при налете на Севастополь.
Здесь же я узнал, что Военный совет флота получил приказание нанести
удар с воздуха по Констанце и Сулину, уничтожить портовые сооружения,
корабли, склады, нефтебаки и железнодорожное депо. Стало понятно, почему
Рогов советовал побывать в авиации.
Ночевали мы с Бондаренко в палатке рядом с командным пунктом.
Несмотря на усталость, долго не могли уснуть. Каждый думал о своем и
вместе с тем об одном и том же: как сложится судьба Родины. [22]
На рассвете за мной заехал начальник отдела политической пропаганды
военно-воздушных сил флота бригадный комиссар М. Г. Степаненко. Перед тем
как ехать в 63-ю авиабригаду, стоявшую в Сарабузе, мы познакомились в штабе
ВВС с планом бомбового удара по Констанце и Сулину. В момент нашего
разговора первая группа 63-й авиабригады с грузом фугасных и зажигательных