"Стив Айлетт. Наука убийства" - читать интересную книгу автора

Данте проработал ситуацию до подробностей ножки мухи. Первые три этажа
принадлежали банку, и лифт выше не поднимался. Над ними, согласно
сенсурраундной реконструкции Загрузки, идут семнадцать этажей, посвященных
аферам всех оттенков, куда ходит скоростной лифт снаружи здания. Группа
Данте должна прокатиться на нем до крыши, где Роза Контроль будет ждать их с
ухмылкой, и на джетфойле доплыть до Аляски - продолжение жизни и репутации
Данте будет гарантировано. Они с Малышом стали пионерами перестановочного
ограбления, заставляя персонал пробовать маленькие печенья или слушать
унылые стихи. Они воровали мусорные корзины, заливали хранилища склизкими
водорослями и сделали постановку костюмированной драмы для камер ночного
видения. Сегодняшнее ограбление должно было стать более зрелой и утонченной
работой, по которой каждый убедился бы, что они готовы.
На четвертом этаже они нашли склад, забитый гидравлическими диктаторами
и прочими мерзкими игрушками. Скоростной лифт не показывался, зато нашелся
обычный, который братство взломало демократизатором.
- Зачем они пригнали танк в лифт? - выдохнула Кори.
- Не подумали, что мы притритоним другой, - сказал Данте. - Готов
спорить, они знают, что мы едем на крышу.
- Ненавижу надувных! - крикнула Кори, пнув в лицо винилового Гитлера. -
Они историчны!
Данте уже чувствовал что-то странное в приколе - во всем. Они просто
ошиблись зданием? Умозаключениями он пытался преодолеть свою неблизость
забытым словам, найденным в контрабандной копии "Вампирского Оборотня".
Заброшенность? Гиацинт? Стыд? Ностальгия?
Он сел к стене и принялся глубоко дышать. Впервые он был рад, что Розы
нет рядом - она считала медитацию "аспирином на ходулях" и мало одобряла
гот-книгу, которую он спер из хранилища: "Невероятный План Биффа Барбанеля"
Эдди Гаметы.
Он представлял воду в океане, пока последний акулий плавник не скрылся
с глаз. В голове прояснилось, он прекратил медитацию и пролистал украденный
том, вспоминая повесть. Бифф Барбанель - диаметральный шутник, который,
разочаровавшись в микроскопическом влиянии даже величайших деяний отдельной
личности, начинает компанию по экспериментальному определению крупнейших
результатов, достижимых мельчайшим усилием человека. Он подключается к
замысловатому акустическому оборудованию, чтобы записать, как он моргает, и
передать звук через десять последовательных усилителей перед двором, и
малейшее движение век разносит вдребезги окна по всей улице. Он изменяет
лампочку, поднимая ее так, чтобы мир вращался вокруг него. Он пишет историю
цифротота-литаризма, отводя буквы алфавита под разные недостижимые зуделки в
среднем ухе. Он официально номинируется на "легкое, мимолетное ощущение
тошноты" кандидатом от сената. Он объявляет прекращение огня с собственным
отражением. Научившись влиять на мир через крупицу песка и создавать небеса
в диком цветке, он выходит в большой мир с извилисто усиленной
причинно-следственной энергией и обнаруживает, что может переключать картину
мира на негатив, позитив и снова назад щелчком пальцев. Рассказанный от
первого лица, весь сценарий оказывается больной фантазией ведущего игрового
шоу, который раскаялся и сидит целый день у окна в шляпе с пропеллером.
"Мысль ничем не отличается от действия, - заключает он, - особенно если твои
мысли безрезультатны".
Это последнее, что написал Гамета перед своей театральной смертью.