"Франсиско Аяла. Возвращение ("Баранья голова" #3) " - читать интересную книгу автора

своими небоскребами (привет! всего наилучшего!) мало-помалу погрузятся в
океанскую пучину.

II

В начале октября, утром, я сошел с парохода в порту Виго. Я никогда не
бывал прежде в Виго; город мне не понравился: на мой взгляд, он был грязный,
унылый, и я почувствовал себя таким же бесприютным - а может быть, сейчас
это чувство было даже острее, - как в Буэнос-Айресе, когда после окончания
войны я сошел с парохода в его порту. Да, как ни был я предрасположен к
патриотическим переживаниям, я не мог избавиться от ощущения, будто я в
чужой стране, и это недоверие, это чувство одиночества ничуть не
рассеивалось, а все росло и росло, до самого Сантьяго. И вот я стою на
платформе, поезд уже ушел, и я, с чемоданом в руке, иду домой по мокрым,
скользким плитам тротуара, и мне кажется, что я возвращаюсь не в родной
город, а в один из своих снов; этот сон снился мне не раз, и я так же шел
этими улицами; мне кажется, что я снова вижу этот кошмар, мучивший меня в
Буэнос-Айресе: я в Сантьяго, неведомо как вернулся, меня кто-то узнает или я
подозреваю, что меня узнают, и этот человек хочет донести на меня и
задержать, и я, хотя ситуация еще не ясна, спасаюсь, ухожу запутанными
переулками, за мной идут по пятам, но я не решаюсь бежать, боюсь привлечь
внимание прохожих. Я иду, двери и окна смотрят на меня недоверчиво, но я иду
дальше, на лице у меня спокойствие, самоуверенность, безразличие, а сердце
бешено колотится.
Во сне или наяву вижу я эту женщину, которая тащит за руку ребенка, эту
собаку, которая смотрит на меня и потом куда-то исчезает, во сне или наяву
вдруг слышу справа от себя хлопанье дверей и невнятную ругань и вижу этих
двух священников, которые переходят передо мной дорогу в начале улицы?
Снится мне или я на самом деле вдруг ее увидел, эту фигуру, идущую вверх по
улице, по той же стороне, что и я, мне навстречу, и я внезапно узнаю Бенито
Кастро, парикмахера? За все время, что я не был в городе, его имя ни разу не
пришло мне в голову; а теперь - вот он, идет мне навстречу. Он еще меня не
узнает, глядит как на приезжего, который тащит свой багаж с вокзала.
Поздороваться? Да, конечно, лучше поздороваться. Узнал, узнал уже, между
нами два шага, не больше, он сходит на мостовую, пропуская меня, "привет", -
говорит он и идет дальше. Ну можно ли вообразить себе такое! Столько лет не
виделись - двенадцать (тринадцать, четырнадцать, сто лет еще мог я прожить и
не вспомнить его лица)... и вот через столько лет я приезжаю, сталкиваюсь с
ним нос к носу и... без малейшего колебания "привет", словно бы я вчера
брился в его парикмахерской; и он так же просто говорит мне "привет" и идет
своей дорогой, как будто все это в порядке вещей и не было двенадцати лет, и
войны, и... Интересно, что делал этот мозгляк во время нашей великой
заварухи? Чуть поворачиваю голову и гляжу через плечо - так я и предполагал,
точно, он обернулся и смотрит мне вслед. С трудом сдерживаю себя, стараюсь
идти все так же спокойно, не спеша; но я не сплю, нет: подавляю внезапное
желание броситься бежать и, только завернув за угол, немного ускоряю шаг.
Когда я, слава богу, добрался до дому, мне, верите ли, хотелось одного:
лечь и заснуть. Я толкнул невысокую застекленную дверь - каким запущенным
показался мне вход в магазинчик и витрина с плоеными вуалями для первого
причастия, с молитвенниками, изображениями святых - Святой Иаков* на коне